««Сила детства». По Виктору Гюго изложил Лев Толстой»
— Убить!… Повесить!… Застрелить его! — кричали в толпе. Страшная, безжалостная, жестокая толпа мужчин и женщин окружала человека. Человек шел среди ней, высокий, спокойный… Он казался таким же безжалостным, как и сама толпа.
Он был один из тех, которые воюют за правительство против народа. Его схватили в его собственном доме и тащили сами не зная куда.
— Насмерть!… Насмерть!… Убить мерзавца! — Женщина подскочила к нему и схватила его за ворот.
— На колени, мерзавец! — крикнула она. — Это городовой! Он стрелял по нас.
— Да, это правда, — отвечал человек.
— Убить! Повесить! Сейчас расстрелять! — кричали вокруг него. — Здесь! Нет! Дальше! Ведите его за город, там убьем его! Ну, иди же!
— Иду, куды хотите, — отвечал пленный. Все вокруг него… толпились все ближе и ближе, заряжали ружья.
— Насмерть негодяя! Насмерть городового! Убьем его, как волка!
— Хорошо, я волк, вы собаки!
— Как, еще он ругается?! Насмерть негодяя!
Бледные от злобы люди подскакивали к нему и грозили ему кулаками под самым носом.
Сто голосов кричали вокруг него: «Повесить! Убить!»
Он шел, и видно было остаток злобы в его лице. Он шел, окруженный этим шумом, спокойный, как будто скучающий. На улице, по которой они шли, лежало несколько убитых. Это, может быть, были те, которых убил этот самый человек. Но человек как будто не смущался этим и еще выше поднимал голову. Делать было нечего. Он ненавидел, он ненавидел их так же, как они ненавидели его. Если б он был победителем, он перестрелял бы их всех.
— Насмерть!… Насмерть!… Он вчера еще, вчера еще… нынче он утром еще стрелял по нас!… Убить шпиона, изменника проклятого! Убить, убить, он разбойник!
И вдруг услыхали голос, который говорил… Не голос, а голосок. Голосок говорил: «Это мой отец!» Оглянулись на голос, это был ребенок, шестилетний ребенок. Подняв обе ручонки, он умолял людей, и просил их и… грозил им. Но все кричали: «Убить их, расстрелять негодяя! Нечего дожидаться!»
Но ребенок добрался до отца, упал ему в ноги и закричал: «Папа, я не хочу, чтобы тебе делали дурное!»
Но люди не слышали, не замечали и продолжали кричать все так же: «Убить, убить! Покончить надо с этим убийцей! Скорей!» Вся улица была полна страшными людьми. Все кричали: «Долой царей! Долой попов! Долой министров! Долой шпионов! Всех побьем! Это все негодяи!»
А ребенок кричал: «Да я вам говорю, что это мой отец!»
— Какой миленький ребенок! — сказала женщина. — Какой милый ребенок. Ребенок плакал. Бледный, он был недурно одет. Другая женщина сказала: «Мальчик, тебе сколько лет?» Мальчик отвечал: «Не убивайте моего отца!» Несколько людей задумалось и остановилось. Один из сердитых, особенно сердитый, закричал на ребенка:
«Уйди!»
«Куда мне уйти?»
«Уйди к себе! »
«Зачем?»
«К матери уйди!»
Мать его умерла, — сказал отец.
Так у него никого нет, кроме тебя?
Ну что ж, все равно, убивайте меня, — отвечал отец. И он держал мальчика и согревал его руки и сказал еще ребенку: «Ты знаешь Катю?»
Соседку? — Да.
Пойди к ней.
С тобой? Я приду после.
Без тебя не пойду.
Отчего?
Потому что тебе что-то хотят худое сделать.
Тогда отец тихо сказал начальнику. Тому человеку, который руководил этой толпой: «Пустите меня. Возьмите меня за руку потихоньку, я скажу ребенку, что приду к нему завтра. Все равно, когда мы зайдем за угол, тогда вы расстреляете меня. Или где хотите»,
Хорошо, — сказал начальник и пустил пленника. Наполовину выпустил его. Тогда отец сказал сыну:
— Ты видишь, мы с ним приятели, я гуляю с этими господами. А ты будь умник, вернись домой.
И ребенок потянулся к отцу и потом отошел от него успокоенный и довольный, без страху. Когда он ушел, отец сказал:
Теперь мы одни. Убивайте меня. Куды вы хотите, чтобы я пошел? И вдруг в этой толпе, которая была так страшна, по этой толпе пробежал какой-то… какая-то сила, и народ закричал:
Иди домой!
