Иван Львович Толстой

Толстой Иван Львович («Ванечка»; 1888—1895) — младший сын Толстого, последний, 13-й, ребёнок в семье, удивительно талантливый, сердечный и чуткий по отношению к окружающим, поражавший всех серьёзностью и добротой, но проживший очень короткую жизнь.

Ванечка родился 31 марта 1888 г. в Москве, в хамовническом доме. С момента его рождения жизнь семьи наполнилась новой любовью. Толстой испытывал необыкновенную нежность к маленькому сыну, видел в нём «духовно, любовно одарённого мальчика» (письмо А. А. Толстой от 31 марта 1895 г.). Один из старших сыновей Толстого вспоминал, что «отец полюбил его, как младшего ребёнка, со всей силой родительской, старческой привязанности» (Толстой И. Л., гл. XXIV).

Отец и сын были очень похожи, особенно выражением глаз. Один из современников писал: «На этом детском личике поражали глубокие серьёзные серые глаза: взгляд их, особенно когда мальчик задумывался, становился углублённым, проникающим, и тогда сходство с Львом Николаевичем ещё более усиливалось» (Русанов, с. 145).

Всегда очень занятый повседневной работой, Толстой всё же уделял младшему сыну много внимания. Он часами играл с ним. Была у них обоих любимая игра: отец брал большую плетёную корзину с крышкой, сажал туда Ванечку, или Сашу (младшую дочь), или их друга Кузьку и носил эту корзину по всему дому закрытую: потом останавливался где-нибудь и велел тому, кто сидит в корзине, угадывать, в какой они комнате. Об этой игре Толстой вспоминал даже вдали от дома: «Ваня! Мы скоро приедем и будем тебя носить в корзинке. И туда принесём, что ты не догадаешься. А когда откроем крышку, ты увидишь то, чего <…> никогда не видал». По воспоминаниям Софьи Андреевны, он ни одному из своих детей, даже первенцу Сергею, не уделял в своё время столько души, сколько любимому Ванечке.

Толстой учил сына говорить, читать, сам читал ему сказки, которые Ванечка потом пересказывал с придуманными новыми подробностями. Большим успехом в семье пользовались книжки Жюля Верна, который нравился Толстому прежде всего как искусный популяризатор знаний. В 1890-е гг. отец читал младшим детям «Необыкновенные путешествия» Ж. Верна, соединяя при этом поучение с развлечением, беседу с игрой: «Сейчас Саша с Ванечкой, — писал он в Москву жене, — рассматривали карту мира и узнавали, где Патагония, в которую поехали дети капитана Гранта» (1894, сентябрь).

Читать и писать Ванечка учился по «Азбуке» Толстого, которая по сей день лежит на столе в его детской комнате московского дома. Большие способности он проявлял и при изучении иностранных языков: в 6 лет свободно владел английским, понимал французский и немецкий языки. Он любил рисовать, был очень музыкален, пластичен, хорошо танцевал.

Время от времени Толстой ставил перед сыном всё более сложные задачи: Ванечка сам должен убирать свою постель, стол, игрушки, не затрудняя няню. Отец учил его быть добрым, честным, справедливым и особенно радовался, когда подрастающий Ванечка проявлял по отношению к окружающим доброту и ласку. Это было то самое главное, что Толстой больше всего желал видеть в своих детях. В дневнике 16 января 1891 г. он с радостью отмечал: «Кухаркин сын Кузька, ровесник Ванечки, пришёл к нему. Ванечка так обрадовался, что стал целовать его руки. Так естественно радоваться всякому человеку при виде другого…».

Проявление искренней любви и доброты по отношению к окружающим его людям было, наверное, главной чертой этого ребёнка, которая делала его особенным. Он любил устраивать праздники для других. Ванечка умел «справлять именины» любимой няни: «Он волновался за несколько дней, у всех спрашивал, кто что подарит няне, и сам готовил чашку, платочек, шкатулочку или ещё что», — вспоминала С. А. Толстая (Толстая С. А. Ванечка. Истинное происшествие из его жизни // Семья и школа. — 1991. — № 6. — С. 38). Он готовил с помощью мамы рождественские праздники и ёлки, делал подарки не только для всех приглашённых детей, но и для прислуги, и для детей прислуги (на декабрьскую ёлку 1890 г. в яснополянский дом пришло 80 человек из деревни, и все были оделены подарками!). В московском доме, кроме множества поздравительных открыток Вани Толстого к разным праздникам, хранится один из рождественских подарков любимой маме — это бумажная салфетка, красиво расшитая бисером и нитками руками Ванечки, с дарственной надписью на обороте. Софья Андреевна говорила о сыне: «Ванечка… любил людей, любил писать письма, угощать, праздновать, дарить, и как многие любили его!» (Толстая С. А. Смерть Ванечки// ДСАТ. 1. — С. 516). «У него на всех хватало нежности». В этой связи замечателен такой случай из жизни Ванечки. В примыкающей к саду хамовнического дома клинике для душевнобольных находился пациент, заболевший после смерти своего единственного ребёнка. Он нашёл утешение в общении с Ванечкой. Общались они через забор. Но разговоры были самые серьёзные. Мальчик внушил больному, что есть ещё много любви в этом мире и что всех надо любить. После этих разговоров в душе больного вновь пробудилось желание жить. В благодарственном письме С. А. Толстой он писал: «Не доктора исцелили меня, но Бог послал мне утешением вашего Ванечку, этого ангела, который мне дал счастье новой любви к нему и через него — ко всем детям и людям» (Толстая С. А. Ванечка. Истинное происшествие… — С. 39).

В этом ребенке было врожденное чувство справедливости. Он не мог переносить, когда при нём сердились. Он всегда заступался за свою сестру Сашу, если её обижали старшие братья, заступался за няню, когда на неё сердилась мама. Он был до отчаяния несчастлив и горько плакал, если поссорившись с Мишей, тот не сразу хотел с ним мириться. Он так любил Мишу» (ДСАТ. 2. — с. 199). Любая несправедливость вызывала в нём чувство недоумения и протеста. Когда в семье произошел раздел имущества и Софья Андреевна объявила сыну, что Ясная Поляна принадлежит ему, Ванечка запротестовал и ответил, что «всё — всехнее». Он удивлял окружающих своими суждениями. Старший его брат Сергей писал, что это был очень способный мальчик, не по годам развитой, сердечный и чуткий».

Толстой, как и его отец, обладал особенным чувством природы: любил прогулки по лесам Ясной Поляны, любил хамовнический сад, любил собирать грибы, ягоды, цветы, составлять гербарии, сажать деревья. Мальчик тонко понимал красоту мира. Покидая на зиму 1894 г. Ясную Поляну, он с матерью обычно прощался с любимыми местами: «Когда мы влезли на вышку, мы с ним залюбовались видом. Был ясный, слегка морозный октябрьский день. Блестело всё от замерзшей росы. Ванечка долго всматривался в даль и сказал: «Красота, и я с тобой. И ничего больше не надо»». Он уже и тогда понял, писала Софья Андреевна, «что свете ничего не может дать столько счастья, как красота и любовь» (Толстая С. А. Моя жизнь// Новый мир. — 1978. — № 8. — С. 112).

Ванечка очень любил писать письма — сначала под диктовку, потом сам своим родным и близким. Он обладал несомненным даром художественного воображения, как маленький сказочник, повествующий о событиях и переживаниях своей детской жизни: «Милые барышни… В зоологический сад ездили, и я боялся. И там были слоны большие 2, и белые медведи и американский осёл, и как это называется пеликаны и страусы… Медведь чёрный плясал. И был туман, и мы скорей поехали… И напиши всё это папе, и поцелую его кланяюсь и прощаюсь… Ваня» (ОР ГМТ). Толстой любил читать письма маленького Вани. Когда был в разлуке с сыном, просил: «Ванечка, напиши мне письмо. Я тебя люблю. Папа».

Реальные события нашли отражение и в первом сочинённом Ванечкой рассказе про собаку «Спасённый такс», который Софья Андреевна записала со слов сына. Рассказ оказался настолько хорош, что был напечатан в популярном детском журнале «Игрушечка» за 1895 г. (№ 3).

Весь этот яркий, светлый мир детской жизни терял свои краски, когда Ванечка болел. Болел он часто. 1895 год стал трагическим в жизни семьи Толстых. С начала года Ванечка всё время недомогал. Во время болезни спросил Софью Андреевну, правда ли, что дети, умершие до 7 лет, бывают ангелами: «Лучше и мне, мама, умереть до 7 лет. Теперь скоро моё рождение, я тоже был бы ангел. А если я не умру, мама милая, позволь мне говеть, чтобы у меня не было грехов» (Толстая С. А. Моя жизнь). 20 февраля он заболел скарлатиной. Видя переживания матери, мальчик сказал: «Не плачь, мама, ведь это воля Божия» (Толстая С. А. Смерть Ванечки // ДСАТ. 1. — С. 513). 23 февраля 1895 г. Ваня Толстой умер. Ему было 6 лет, 10 месяцев и 22 дня от роду.

26 февраля Толстой записал в дневнике: «Похоронили Ванечку. Ужасное — нет, не ужасное, а великое духовное событие». Позднее, в дневнике: «Природа пробует давать лучших и, видя, что мир ещё не готов для них, берёт их назад…» В другой раз: «А я-то мечтал, что Ванечка будет продолжать после меня дело Божие. Что делать!» (ДСАТ. 1. — С. 512, 515).

Через много лет после смерти сына С. А. Толстая писала: «Я знала, чувствовала, что Ванечка был один из <…> ангелов, посылаемых Богом к людям, чтоб напомнить им о любви. Ванечка исполнил свою миссию и навеки покинул землю, не испытав ничего, кроме любви, которой давал в таком избытке людям и которой люди платили ему» (Толстая С.А. Воспоминания о Ванечке. — ОР ГМТ).

Е. Г. Шестакова