Дмитрий Николаевич Толстой

(23 апреля 1827, Ясная Поляна — 21 января 1856, ум. в Орле, погребен в Кочаках), коллежский секретарь (1850), курский помещик, владелец д. Щербачевка Суджанского уезда; холост. Брат Л. Н. Толстого.

Дмитрий больше походил на персонаж Достоевского, чем на представителя рода Толстых. Он был нелюбимым в семье. Тихий, серьезный, он держался в стороне от детских игр. Это было существо замкнутое, упрямое и гневливое.

Его характер особенно обнаружился в Казани. Митеньке в то время исполнилось четырнадцать лет. Он не захотел поселиться в одной комнате с братьями, настоял, чтобы ему отвели отдельную, где он жил как аскет.

Митенька не обращал внимания на свою внешность, чуждался всяких развлечений, не посещал балы и отказался учиться танцевать. Он постоянно ходил в одном и том же студенческом сюртуке с узким галстуком. Высокий, худой, несколько нескладный, длиннорукий и сутуловатый, Митенька страдал тиком — время от времени подергивал головой, как бы освобождаясь от галстука.

На математическом факультете Казанского университета, где Дмитрий учился, у него был один-единственный товарищ — бедный оборванный студент Полубояринов.

Предметом насмешек была дружба Дмитрия с Любовью Сергеевной, жалким, болезненным существом, — она еще девочкой была взята на воспитание Толстыми. Дмитрий приходил к ней в комнату, разговаривал, читал ей и никогда ни словом, ни намеком не показал, что делает доброе дело.

Впоследствии Лев Николаевич высоко оценил эту черту характера брата: «В Митеньке, должно быть, была та драгоценная черта характера, которую я предполагал в матери и которую знал в Николеньке, и которой я был совершенно лишен, — черта совершенного равнодушия к мнению о себе людей».

В июне 1847 года Дмитрий одновременно с Сергеем, который был старше его на год, получил диплом об окончании Казанского университета и тотчас уехал в свое имение Щербачевку под Курском. Им овладели идеи социального переустройства жизни — еще в студенческие годы он серьезно задумывался над проблемами крепостного права. Он составил «Записку», в которой доказывал, что главная обязанность помещика состоит в том, чтобы заботиться не только об экономическом, но и о нравственном состоянии крестьян. В Щербачевке Дмитрий пытался применить на практике свои теоретические размышления. Другой важной обязанностью дворянина, по понятиям Дмитрия, было служение Отечеству. Он избрал для себя гражданскую службу, отправился в Петербург и явился на прием к статс-секретарю министерства юстиции Танееву.

Л. Н. Толстой рассказывал об этом эпизоде из жизни Митеньки: «Воображаю удивление Танеева, когда в числе просителей он остановился перед высоким, сутуловатым, плохо одетым (Митенька всегда одевался только для того, чтобы прикрыть тело), с спокойным и серьезным, с прекрасными глазами лицом…

— Ваша фамилия?

— Граф Толстой.

— Вы нигде не служили?

— Я только что кончил курс, и мое желание только в том, чтобы быть полезным.

— Какое же место вы желаете иметь?

— Мне все равно, такое, в котором я мог бы быть полезен…».

Статс-секретарь отправил его в канцелярию переписывать бумаги.

Митенька был разочарован, чиновничья среда показалась ему отвратительной.

Дмитрий никого не знал в Петербурге, кроме казанского знакомого семьи Толстых Дмитрия Александровича Оболенского, который в то время жил на даче. Митенька немедленно отправился туда. У Оболенского собирались гости, и хозяин был чрезвычайно удивлен, когда среди приглашенных увидел незнакомую долговязую фигуру в фуражке и нанковом пальто. Узнав Митеньку, Оболенский со светским тактом и любезностью представил его гостям и предложил раздеться. Но оказалось, что под пальто другой одежды у Митеньки не было, — он считал это излишним.

Не стесняясь присутствия гостей, Дмитрий обратился к Оболенскому с той же просьбой: устроить его на службу, где бы он мог приносить больше всего пользы. Видно, не дождавшись помощи Оболенского, Дмитрий уехал обратно в Курскую губернию, поступил на скромную должность и служил некоторое время.

Зимой 1853 года Дмитрий приехал в Москву и тяжело заболел. Он заперся в своей комнате и отказывался впускать к себе кого-либо, кроме самых близких лиц. За время болезни он отрастил длинную бороду. После столь продолжительного уединения Дмитрий вдруг резко переменился, превратился в совершенно другого человека. Он стал пить, курить, играть в карты, проводить ночи в кабаках и публичных заведениях. Он весь без остатка отдался разврату, как раньше был предан святости. Ту первую женщину, которую он узнал, — проститутку Машу, он выкупил и поселил у себя. Но вскоре начались скандалы, Дмитрий выгонял бедную женщину, потом жалел ее и снова приводил к себе.

Болезнь, разрушавшая могучий организм Дмитрия, была той же, что и у отца, — чахотка. Дмитрий испытывал, по-видимому, ужасное смятение, осознав, что жизнь ускользает. Его натуре не была свойственна половинчатость, он хотел «все или ничего». В его лихорадочном сознании возникали самые фантастические проекты: вдруг ему приходило в голову отправиться в Лондон… но он тотчас забывал об этом… В Москве он пытался организовать какую-то фармацевтическую лабораторию…

В феврале 1854 года четверо братьев собрались вместе в последний раз в Ясной Поляне. Они были счастливы свидеться снова в своем родовом гнезде, вместе устроились на ночлег в большом зале, а наутро отправились в Москву, где в течение нескольких дней весело провели время…

После этой встречи у братьев возродилась потребность взаимного общения. Лев и Дмитрий обменялись письмами. В одном из своих последних писем Дмитрий писал Льву Николаевичу: «…Я никак не могу проехать Ясной, чтоб в нее хоть на минутку не заехать…

С 23-го сентября я сижу в Щербачевке, сажаю сады, строю, собираю деньги, плачу долги; чем все это кончится и к чему приведет, один Бог знает. Одно, что меня еще поддерживает и почему я не прихожу в отчаяние, — это то, что я не скучаю: хозяйство мое меня занимает. Мне скорее сделается грустно, чем скучно и грустно оттого, что я один, что я не то, чем бы я мог быть и что наконец все как-то не то… Вот тебе, друг мой, описал все, что есть на душе, откровенно».

Письмо осталось без ответа. И Лев увидел своего брата только при смерти.

Толстой участвовал в героической Севастопольской обороне и проявил храбрость. Здесь он написал блестящие очерки об осаде города. В октябре поручик Толстой был командирован с донесением в Петербург; узнав о болезни брата Дмитрия, он поехал в Орел к больному.

«…Он был ужасен, — вспоминал Толстой. — Огромная кисть его руки была прикреплена к двум костям локтевой части, лицо было — одни глаза и те же прекрасные, серьезные, а теперь выпытывающие. Он беспрестанно кашлял и плевал, и не хотел умирать, не хотел верить, что он умирает. Рябая, выкупленная им Маша, повязанная платочком, была при нем и ходила за ним».

Толстой поспешил обратно в Петербург, где вскоре получил известие о смерти брата: Дмитрий Николаевич скончался 21 января 1856 года.

С. М. Толстой