О значении русской революции

Отзывы (1)

Другие варианты названия: «Две дороги».

Том юбилейного 90-томного собрания сочинений: 36.

Lvyonok Yasnopolyanskiy 07.10.2016 16:06:12

Статья «О значении русской революции» - самое интересное, идейно богатое и значимое слово Л.Н. Толстого к соотечественникам из тех, что ещё ждут вдумчивого прочтения и беспристрастного исследования. Родилась она в 1906г., по прочтении и обдумывании Львом Николаевичем работы Д.А. Хомякова «Самодержавие. Опыт систематического построения этого понятия» (1899).

К сожалению, вовремя опубликовать слово «О значении русской революции» автору не удалось ни на родине (тираж издания «Посредника» был в ноябре 1906г. конфискован), ни где-либо за границей.

И в новом своём сочинении, в критической его части, Толстой прочно удерживается на своих идейных позициях: бедственность бытия русского народа предопределена безумием удержания на русской земле властей и государственности. Развращённые, отвратившиеся от созидательного труда властолюбцы насилуют подвластных для удовлетворения своих корысти и похотей, прежде всего – военного славолюбия (Там же. С. 318-319).

Мучители и убийцы, доминирующие во властной элите самодержавно-полицейского государства Российского, сами ведут себя к революции, входя в конфликт с нравственностью лучших представителей народа (Там же. С. 320). Остальные же его представители, если получают возможность участвовать во власти (как на демократическом Западе), сами подпадают её развращающему влиянию (Там же. С. 322). А это лишь приближает катастрофу.

Россия, наряду с другими НЕзападными странами, выгодно отличается от Европы и Америки своим, ещё сохранившимся среди простых верующих людей, мудрым отношением к власти и государству. Русский народ стоит поэтому перед важнейшим в его истории выбором: следовать ли ему за западными народами по гибельному пути чреватой насилием борьбы людей с людьми за переустройство социального БЫТИЯ, или же выбрать СВОЙ путь (Там же. С. 320).

На Западе любое положительное последствие борьбы с властью и её ограничения уничтожаются тем, что народы продолжают при этом подчиняться власти и участвовать в её делах, подвергаясь при этом подкупу, лести, сползая в тщеславие, самомнение, праздность. Трудящиеся зависимых от Запада стран-колоний также развращаются навязываемыми им сомнительными «благами» господствующей цивилизации. В этих условиях становится очевидным, что России не по пути с Западом; она никогда не будет на равных с Европой и Америкой и не победит в неизбежной конкурентной борьбе (Там же. С. 325-326, 333).

Поэтому русская революция необходима и неизбежна. Заключается она в «пассивном», то есть религиозном, неповиновении какому бы то ни было правительству, неучастии в его делах. И для такой революции народы России имеют пока идеальные условия: возможность учесть отрицательный опыт Запада плюс собственная традиционно-земледельческая жизнь большинства народа, а самое главное – наличие ВНУТРЕННЕГО УСЛОВИЯ успеха революции, ГЛУБОКОЙ РЕЛИГИОЗНОСТИ, немыслимой на Западе (Там же. С. 334-337). В традиционном русском обществе живо ещё «общее большинству людей нравственное сознание, устанавливаемое общим религиозным пониманием людей и основанное на этом понимании воспитанием, обычаями, общественным мнением» (Там же. С. 345).

Итак, грядёт величайшая в человеческой истории революция – ненасильственное духовное высвобождение народов от повиновения земной, государственной власти (Там же. С. 355).

Уничтожится старая жизнь в порабощении людей ими же созданной, безжалостной к жизни и разуму, цивилизации «разумных» хищников. Какой же будет новая жизнь? Для Л.Н. Толстого представляются идеалом такое общество и такая цивилизация, о которых он писал ещё в статье «Конец века»:

«Почему, вместо того чтобы представлять себе людей неудержимо отдающимися похоти и размножающимися, как кролики, и для поддержания своих размножающихся поколений устраивающими себе в городах заводы с приготовлением химической пищи и живущими среди них без растений и животных, - почему не представить себе людей целомудренных, борющихся со своими похотями, живущих в любовном общении с соседями среди плодородных полей, садов, лесов, с прирученными сытыми друзьями-животными, только с той против теперешнего их состояния разницей, что они не признают землю ничьей отдельной собственностью, ни самих себя принадлежащими какому-либо государству, не платят никому ни податей, ни налогов и не готовятся к войне и ни с кем не воюют, а, напротив, всё больше и больше мирно общаются народы с народами?» (Там же. С. 359-360).

(В этом живописном полотне бросается в глаза не только указание на полное вегетарианство (иначе подружиться со зверюшками вряд ли получится!..), но и слово «соседи». Понятно, что речь здесь идёт не о соседях по казарме, бараку, землянке или городскому доходному дому, а о соседских общинах).

Толстой настаивает, что рисуемая им картина не есть недостижимый идеал ангелоподобия «человека разумного», а, напротив, норма жизни для истинно разумных людей. «Люди будут точно такие же, как теперь, - признаёт писатель, - со всеми свойственными им слабостями и страстями, будут и грешить, будут, может быть, и ссориться, и прелюбодействовать, и отнимать имущество, и даже убивать, НО ВСЁ ЭТО БУДЕТ ИСКЛЮЧЕНИЕМ, А НЕ ПРАВИЛОМ, КАК ТЕПЕРЬ. Жизнь их будет совсем другой уже по одному тому, что они не будут признавать добром и необходимым условием жизни организованное насилие, НЕ БУДУТ ВОСПИТАНЫ ЗЛОДЕЯНИЯМИ ПРАВИТЕЛЬСТВ, ВЫДАВАЕМЫМИ ЗА ДОБРЫЕ ДЕЛА. <…> И всё это не только не трудно представить себе, но трудно представить себе, чтобы этого не было» (Там же. С. 360. Выделение наше. – Р.А.).

***
Таким образом, Л.Н. Толстой верил в то, что русский народ преодолеет свой греховный соблазн повиновения человеческой власти, увлечения обманчивой роскошью одуряющей и мертвящей всё живое и разумное западной цивилизации и утвердится в повиновении только Богу и природным законам земледельческой жизни. Ведь для этого, подчёркивает публицист, русским не нужно никакого «движения вспять», а «нужно только остановиться на том ложном пути, на который они только что вступили и привести в сознание то отрицательное отношение к власти и любовное отношение к земледелию, которое было им всегда свойственно» (Там же. С. 362).

До истечения срока своего земного бытия великий писатель и мыслитель верил в благородную общехристианскую миссию русского народа, общую с другими славянскими народами. В своём обращении к Славянскому съезду в Софии (1910) Толстой выразил надежду, что «та основа всеобщего религиозного единения, которая одна может, всё более и более соединяя людей, вести их к свойственному им благу <…>, будет принята прежде всех других народов христианского мира народами именно славянского племени» (38, 177).

Мы знаем, что реальные события тех лет в стране мало оправдывали лучшие чаяния Толстого. Он ещё встрепенулся, было, надеждой, узнав весной 1905 года о ненасильственном неповиновении правительству крестьян Гурии, начавших формирование органов местного самоуправления (Маковицкий Д.П. Указ. соч. Кн.1. С. 323. (Запись от 26 июня 1905г.)). Пропаганде примера гурийцев Толстой посвятил статьи «Как освободиться рабочему народу?» и «Истинная свобода», названия которых, как и факт невозможности опубликования их в России до 1917г., говорят сами за себя. Но, едва просушив чернила на рукописи первой из этих статей, автор их стал получать печальные вести от своего грузинского корреспондента И.П. Накашидзе: крестьяне, поначалу справедливо и мирно бойкотировавшие присутственные места и поселившиеся для хлебного труда на помещичьих землях, были успешно распропагандированы социалистами; спровоцированное таким образом волнение тут же было подавлено казаками (Там же. Кн.2. С. 69. Запись от 7 марта 1906г.).

И всё же писатель и публицист прошёл испытание революцией, не переменив главного в своём мировоззрении и своей социальной программе революционного освобождения. В условиях спада революции, в декабре 1907г., Толстой подчёркивал в письме к Генрику Сенкевичу, что народу русскому нужно не возмущаться и негодовать, а вести ненасильственную борьбу – не с царями и их помощниками, а «с тем ужасным, отсталым учреждением насильственного государственного устройства, которое и есть главный источник страданий человечества» (77, 272).

Борьба же была и есть вся в том, чтобы жить, не нуждаясь в правительственном насилии и не участвуя в нём (Там же. С. 272-273).

***

Мы видим, что толстовские публицистические сочинения о революции, как бы мы ни относились к ним теперь, содержат серьёзное предостережение человечеству.

Напоминая об уроках европейских буржуазных революций, Лев Николаевич подчёркивает: «Я радуюсь на революцию, но огорчаюсь на тех, которые, воображая, что делают её, губят её» (76, 194. Письмо В.В. Стасову от 20 сентября 1906г.). К губителям подлинно народной революции писатель относит не только представителей господствующего слоя капиталистов и крупных землевладельцев во главе с правительством, но и радикалов и экстремистов всех мастей, предпочитавших террор и насилие истинно революционным средствам. Люди, обладающие «архиреволюционной» логикой, а также сторонники репрессивных мер, жестокостей и казней, проводившихся правительственным лагерем, должны бы были радоваться достигнутым в 1907-1908 годах «результатам». «Дошло до того, - свидетельствует Л.Н. Толстой, - что если бы теперь в России дать всем людям возможность убивать всех тех, кого они считают для себя вредными, то почти все русские люди поубивали бы друг друга: революционеры всех правителей и капиталистов, правители и капиталисты – всех революционеров, крестьяне – всех землевладельцев, землевладельцы – всех крестьян и т.д.» (37, 41).

Революция подлинная есть серьёзное и ответственное дело, созидающее и утверждающее жизнь добрую и разумную, а не стихия разрушения. По воспоминаниям П.И. Бирюкова, Толстой полагал неизбежные революционные разрушения лишь следствием творческой созидательной работы подлинных революционеров – работы над сознанием масс, над христианским нравственным чувством каждого. Ведь и в прорастающем зерне тянущийся к свету и жизни росток неизбежно прорывает ставшую ненужной оболочку. «Если же мы сами разорвём шелуху зерна, - прибавлял Л.Н-ч, - то мы совершим насилие, погубим растение и нарушим гармонию мира» (Бирюков П.И. Указ. соч., Т. 2. С. 245).

Прежде всего, пытался внушить современникам великий писатель, революция должна выражать и защищать интересы и чаяния не возомнившего себя творцом истории сволочного интеллигентского меньшинства, а -- трудового народа. «Если только народ, настоящий народ, не сделает ненужною и безвредною всю эту несерьёзную, шумную, развращённо-самолюбивую ораву, - предсказывал Л.Н-ч в 1905 году, - мы непременно придём к военной диктатуре, и придем через великие злодейства и развращение, которые уже начались. Для того чтобы заменить отживший порядок другим, надо выставить идеал высший, общий и доступный всему народу. А у интеллигенции и настрёканного ею пролетариата нет ничего похожего, - есть только слова, и то не свои, а чужие» (76, 193. Из письма В.В. Стасову).

О врагах истинной революции, которые ещё при жизни писателя насаждали и благословляли на русской почве западную буржуазность и капитализм, равно как и о тех архизаботниках о пролетариате, кому уже в 1917 году доведётся ухватиться за власть, Толстой, безошибочно разбиравшийся в подобных людях, отзывается так:

«Поистине удивительно скудоумие русских интеллигентов-паразитов, не имеющих ни одной своей мысли, ни одного своего вывода из своего наблюдения и умеющих только рабски повторять то, что говорят европейские интеллигенты-паразиты. Удивительно это скудоумие, но ещё удивительнее сухость сердца и лицемерие этих людей» (36, 471-472. Вар. к ст. “Великий грех”).

«О том же, как народ устроится, когда он освободится от насилия, подумает он сам, когда освобождение это совершится, и без помощи учёных профессоров найдёт то устройство, которое ему свойственно и нужно» - так писал Толстой в 1909г. одному из революционеров (38, 267).

В своей последней, неоконченной, к сожалению, статье «О социализме» (1910) Л.Н. Толстой противопоставляет соблазнительным лжеучениям Маркса, Энгельса и Бернштейна закон жизни доброй и разумной, данный людям от Бога через истинных учителей человечества – браминов, Будду, Лао-Цзы, Сократа, Эпиктета, Марка Аврелия, Христа, Руссо, Канта, Эмерсона и других (Там же. С. 427).

Этот религиозно-нравственный закон мудр и исполним уже тем одним, что он ни к чему не принуждает, ничего не предписывает, а требует лишь воздержания от некоторых поступков. Осуществление его в жизни было бы общим благом, но ему препятствует суеверие мнимой действенности изменений внешнего устройства жизни других людей, которому одинаково подпадают и консерваторы, и социалисты, и коммунисты, и анархисты (Там же. С. 427-428). И причина этого общего соблазна – безверие, которому вовсе не мешает формальная принадлежность большинства к господствующей церкви.

Уходя из известной плотскому человеку жизни в бессмертие, Лев Николаевич оставил ближним потомкам свой мудрый завет:

«Вам, молодым людям, людям 20 столетия, людям будущего, если вы точно хотите исполнить своё высшее человеческое назначение, надо прежде всего освободиться, во 1-х от суеверия о том, что вы знаете, в какую форму должно сложиться человеческое общество будущего, во 2-х от суеверия патриотизма, чешского или славянского, в 3-х от суеверия науки, то есть слепого доверия всему тому, что вам передают под фирмою научной истины, в том числе и разные экономические и социалистические теории, 4-х от главного суеверия, источника всех зол нашего времени, о том, что религия отжила своё время, а есть дело прошлого.

Освободившись же от этих суеверий, вам надо прежде всего постараться изучить всё то, что в области определения истинных основ жизни сделано всеми величайшими мыслителями мира, и, усвоив разумное, религиозное мировоззрение, исполнять его требования не для того, чтобы достигнуть вами или кем бы то ни было определённой цели, а для того, чтобы исполнить свое назначение человека, несомненно ведущее к неведомой нам, но несомненно благой цели» (Там же. С. 432).

Прошедший век и в России, и в мире, несмотря на невиданный ранее прогресс цивилизации, в целом был проигран злому по причине интенсивнейшего противления ему насилием, в условиях торжества вышеназванных теорий, патриотического одурения и упадка веры. Так что завет яснополянского пророка не обветшал и не утратил своего значения в наступившем, 21-м, веке. Теперь только он адресован -- НАМ.

Памятуя этот завет Л.Н. Толстого и его учение о революционном освобождении, честным и просвещённым верой людям 21 столетия, людям общественного и гуманитарного знания, следует признать огромной важности задачей дальнейший объективный анализ толстовского публицистического наследия.

Главное же – необходимо сделать максимально доступной и пока малоизвестную страницу истории действительно ПЕРЕДОВОЙ общественной мысли России.

Лишь тогда можно быть уверенным, что массы трудящихся и эксплуатируемых в 21 веке найдут в себе мудрость и мужество для того чтобы подняться и объединиться для нанесения решающего удара по власти обманщиков, эксплуататоров и мучителей, вооружившись при этом всеми завоеваниями капитализма и буржуазной науки, сплотившись в общехристианское братство тружеников и борцов, которые мощью разума и жизнетворящей Христовой веры, спасённой для нас Львом-Учителем, задушат, уничтожат без насилия всякое социальное зло и приобретут себе Царствие Божие на земле – там, где ему и дОлжно быть!

Логин:
Пароль:
	Запомнить меня

Регистрация
Забыли свой пароль?
Войти и написать отзыв