Единственное возможное решение земельного вопроса

Отзывы (1)

Другие варианты названия: «Разрешение земельного вопроса», «Решение земельного вопроса».

Том юбилейного 90-томного собрания сочинений: 36.

Lvyonok Yasnopolyanskiy 07.10.2016 16:09:53

Владение землёй как собственностью
есть одно из самых противоестественных преступлений.
Отвратительность этого преступления
незаметна нам только потому,
что в нашем мире преступление это
признаётся правом.
X (Л.Н. Толстой)

В интереснейшей статье Л.Н. Толстого «О значении русской революции» (1906) читателю предлагается вообразить себе мир, в котором люди не чахнут в городах, среди «заводов с приготовлением химической пищи» (необходимой оттого, что они свободно отдаются похоти и «размножаются, как кролики») а в котором, напротив, люди живут целомудренно, без собственности на землю и разделения на государства, «в любовном общении с соседями среди плодородных полей, садов, лесов, с прирученными сытыми друзьями-животными» (36, 359-360). И так как люди уже «не будут воспитаны злодеяниями правительств, выдаваемыми за добрые дела», то имманентные «человеку разумному» конфликты, прелюбодеяния, кражи и убийства будут «исключением, а не правилом, как теперь» (36, 360).

Слово “соседи”, малозаметное в этом, по-толстовски пространном, описании, намекает на отношение писателя к традиционной земледельческой соседской общине. Корни положительного, даже любовного, отношения писателя к аграрным общинам уходят во времена, предшествовавшие земельной реформе 1861г. В эти годы чётко определились взгляды Л.Н. Толстого на земельный вопрос, чему способствовали его личные контакты и беседы с идейными вдохновителями реформы.

В 1856 году молодой Лев Николаевич ещё грезит (вслед за Нехлюдовым, персонажем своей повести «Утро помещика») о будущем унаследованной им в 1847г. Ясной Поляны как фермерского хозяйства, в котором сам он будет только хозяином земли и защитником крестьян-нанимателей (ибо для него важно не допустить «демократии» - равенства с низшим малообразованным классом людей) (5, 241-243).

В духе этих же представлений о фермерстве были составлены и «Предложения крепостным мужикам сельца Ясной Поляны…». Они не только подчёркнуто демократичны по стилю, но и содержат обороты речи, намекающие на неуверенность помещика, его желание уступить часть инициативы крестьянам: «…подумайте об этом деле <…> придите, скажите мне <…> научите меня, я поправлю и переменю» (Там же. С. 244). Если помнить, что «Предложения…» готовились для устного выступления помещика перед своими крепостными, то легко понять, почему, озвученные Толстым в таком виде, они были решительно и грубо крестьянами отвергнуты.

X *****

На дальнейшую эволюцию взглядов Льва Николаевича по анализируемой проблеме влияли, с одной стороны, противоречия и непоследовательность, длительность и мучительность (для крестьян) вхождения России в капитализм, а с другой – кризис, наступивший в 1874-1882 гг. в мировоззрении писателя, связанный с обретением им религиозной веры.

Две основные работы Толстого, дающие представление о воззрениях писателя на проблему земельной собственности в 80-90-е гг. XIX века – это «Так что же нам делать?» и «Рабство нашего времени». В первой из работ Л.Н. Толстой подводит итог имперским реформам в аграрном секторе так: «У мужика не хватало хлеба, чтобы кормиться, а у помещика была земля и запасы хлеба, и потому мужик остался тем же рабом» (Толстой Л.Н. Так что же нам делать? / В кн.: Толстой Л.Н. Не могу молчать. – М., 1985. – С. 195). Такое положение тружеников и кормильцев городских дармоедов публицист сравнивает с положением сапожника без шила или рыбака «на суше и без снастей» (Там же. – С. 165). Всё безумие современной ему эпохи Толстой видит в том, что такое положение оправдано наукой, признавшей «право одного человека на землю, которою кормится другой» (Там же. – С. 167).

В связи с этим Толстой и вводит в свой трактат тему «рабства нашего времени» (развитую позднее в одноимённой статье), которое «производится насилием солдатства, ПРИСВОЕНИЕМ ЗЕМЛИ и взысканием денег» (Там же. – С. 207. (Выделение наше. – Р.А.)).

Соответственно, борьба с этим «рабством» должна заключаться для каждого в том, что человек «не будет пользоваться чужим трудом ни посредством владения землёю, ни посредством службы правительству, ни посредством денег» (Там же. - С. 207-208).

Статья «Рабство нашего времени» отличается глубиной осмысления Толстым земельного и рабочего вопросов в свете его критики западной цивилизации и капитализма как таковых. «Бедственность положения фабричного и вообще городского рабочего не в том, что он долго работает и мало получает, - убеждён публицист, - а в том, что он лишён естественных условий жизни среди природы, лишён свободы и принуждён к подневольному, чужому и однообразному труду» (Там же. – С. 376-377).

Возвращаясь к идеям слова «Так что же нам делать?», Л.Н. Толстой напоминает исторический факт: земельная собственность берёт своё начало во времена завоеваний, и получали её не труженики, а завоеватели и их слуги (Там же. – С. 393). Современные крупные собственники – прямое наследие далёкой эпохи грабежей и захватов, да и смысл их существования не изменился: земля отнимается, вместе со всеми её плодами, у истинных её тружеников и передаётся неработающим, «право» которых задним числом подтверждается и обеспечивается государственными «узаконениями» (Там же. – С. 392-396). Только богачи и правительственные чиновники достаточно безнравственны, чтобы «отнять у кормящегося своей работой земледельца выращенный им урожай», необходимые ему орудия труда, а у детей его – молочную корову(Там же. – С. 405).

В интересах полноты характеристики и правильности осмысления взглядов Толстого по аграрному вопросу в последнее десятилетие его жизни полезно вспомнить его знаменитое Николаю II Романову, написанное в январе 1902г. в Крыму, во время тяжелейшей болезни писателя. Перед лицом ожидаемой смерти отступили сословные различия, и старец обращается к молодому царю как к «любезному брату» в едином Боге.

В письме чётко прослеживаются три антитезы:

1. «Прежнее состояние России» противопоставляется новому положению дел, при котором былое уважение к царю утрачено, растёт безверие и сектантство, а земельная собственность может восприниматься как «столь же вопиющая и очевидная несправедливость, какою было крепостное право 50 лет назад».

2. Западная Европа с её фабриками и заводами противопоставляется России, «где огромная часть населения живёт на земле и находится в полной зависимости от крупных землевладельцев».

3. Третья антитеза письма логично вытекает из второй: если в Европе «освобождение рабочих» означает переход в общее пользование фабрик и заводов, то для России это – «признание земли общим достоянием» .

Царя Лев призывает ликвидировать право частной собственности на землю, дабы обуздать «сверху» «всё то социалистическое и революционное раздражение, которое теперь разгорается среди рабочих и грозит величайшей опасностью и народу и правительству» (Там же. С. 295-296).

Эти идеи и эти призывы с разными дополнениями и вариациями повторены и в статьях Л.Н. Толстого по земельному вопросу. Например, в статье «К рабочему народу» социализм уподоблен ростовщичеству, когда нуждающемуся необходимое даётся лишь с принудительной «нагрузкой» в виде ненужного: такова, по мысли Толстого, продукция фабрик, не нужная хлебопашцу и только развращающая его: «Так и социалисты, рабочим <…> предлагают, отстав от земли, заняться овладением фабрик, <…> а потом уже, когда эти рабочие выучатся хорошо и быстро работать зеркала, ленты, но сделаются неспособными работать на земле, завладеть и землёю» (Толстовский листок. Толстой и о Толстом. Выпуск третий. М., 1993. С. 98). Борцов за права рабочих, признающих насилие методом борьбы, а социализм – её целью, Толстой сравнивает с человеком, тянущим за связывающие его верёвки и этим лишь затягивающим узлы (Там же. С. 97).

Эпиграф к статье – традиционный для Л. Н-ча, евангельский: «Познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. VIII, 32). Истина же в том, что «рабочие люди» (крестьяне и фабричные) должны избавиться от общей со своими поработителями черты поведения, склонности жить не по-Божьи, заботиться о том, «как бы, пользуясь нуждою ближнего, устроить своё благосостояние» (Там же. С. 107). При этом почему-то рабочие наивно ждут решения земельного вопроса от правительственных людей, достигших в подобных стремлениях наибольших успехов и, разумеется, желающих продолжать привычный им дармоедский modus Vivendi и не могущих поэтому допустить освобождения земли от права собственности (Там же. С. 100).

Истинный же выход видится Льву Николаевичу в том, чтобы сами рабочие, поняв несовместимость земельной собственности с требованиями религиозного сознания и нравственности, не участвовали бы в её поддержании «ни в виде солдат, отнимающих землю у рабочих, ни в виде работников на помещичьих землях, ни в виде её наёмщиков» (Там же. С. 101-102).

О том, как это сделать возможным, Толстой писал в 1901г. в статье «Единственное средство». Положение рабочих здесь сравнивается с положением народа во время известной Ходынской трагедии, где в давке многие «лезли вперёд, не обращая внимания на других, толкали и давили их» (Там же. Выпуск десятый. С. 198). «Рабочие замучены, раздавлены, обращены в рабство потому, - резюмирует публицист, - что из-за ничтожных выгод они сами губят жизни свои и своих братьев» (Там же). Разве фабриканты, землевладельцы виноваты в этом? Рабочим надо обрести подлинную веру в Бога и закон Его о делании другим того, что хочешь, чтобы тебе делали, а исполняя его – «РЕЛИГИОЗНО ВОЗДЕРЖИВАТЬСЯ» от участия в военной, полицейской службе, от найма к землевладельцам и фабрикантам (Там же. С. 198, 204. (Выделение наше. – Р.А.). Только это одно средство может уничтожить все выгоды эксплуататорской «верхушки» и реально освободить твёрдых в вере рабочих(Там же. С. 205).

X *****

Здесь самое время заострить внимание на вопросе: против КАКОЙ земельной собственности была направлена проповедническая риторика Л.Н. Толстого? Так ли радикален он в своих работах по земельному вопросу, как можно предположить из анализа его «максимальной», имеющей религиозный фундамент, программы? Ведь общеизвестно, например отрицание Толстым государства как субъекта насильнических действий в пользу общественного меньшинства, или критика «права», исполнение норм которого обеспечивается теми же насильническими действиями со стороны «уполномоченных» государством лиц. Понятно, что такое отрицание насилия не делает Толстого анархистом или правовым нигилистом: он отрицает не сами идеи, некогда своевременные и прогрессивные, но только их недопустимые извращения. Во всём хороша разумная мера. Толстой признавал, что сельское хозяйство России нуждается в модернизации. Европейская цивилизация услужливо предлагала для осуществления этой цели идею частных земледельческих хозяйств. Был ли Толстой безоговорочным её противником?

Думается, здесь очень актуальны и уместны уже цитировавшиеся нами выше дневниковые записи Л. Н-ча. В Дневнике от 1870г. писатель зафиксировал мысль о том, что значение Петровских реформ и эпохи Петра Великого – не в «приобщении» России к европейской цивилизации, а в открытии пути к её ОРУДИЯМ. По этому пути может и должно двигаться освобождённое от крепостного состояния крестьянство: перенимать не цивилизацию, «а только её орудия, для развития своей цивилизации» (Толстой Л.Н. Записные книжки. М., 2000. С. 57). Задача тружеников – суметь «применить все успехи техники так, чтобы не губить жизней своих братьев» (Его же. Рабство нашего времени / В кн.: Толстой Л.Н. Не могу молчать. М., 1985. С. 386-387).

А в Дневнике Толстого от 1905г. мы находим великолепное по точности образа и актуальности сравнение цивилизации с «ростом человечества», при котором может случиться то же, что бывает при росте дерева, когда один чрезмерно разросшийся сук «поглощает всю силу роста» (55, 145). Таково, с точки зрения опытного садовода-Толстого, и значение важного «оплота цивилизации» - КРУПНОЙ земельной собственности, кормящей обитателей городов: банкиров, фабрикантов, воров, торговцев, жуликов, политиков, интеллигентов и т.п. И эта собственность, и эти города с их качающимися от ветра небоскрёбами, дурным воздухом, нарочно подделанной и ненатуральной пищей – всё это только слишком разросшиеся сучья: не опилишь, так и не жди плодов с яблочного древа цивилизации…

Как же поступить с землёю, чтобы плоды были, и хватило их всем? Мы склонны согласиться с мнением Г.И. Щетининой, подчеркнувшей, что Л.Н. Толстой, имея в виду ближайшее будущее страны, отрицал «помещичью собственность на землю, в основе которой лежала эксплуатация крестьян», а не крестьянскую собственность «на землю, обрабатываемую личным и семейным трудом» (Щетинина Г.И. Л.Н. Толстой как социальный реформатор. М., 1995. С. 20). Добавим лишь и подчеркнём, что неприемлемым для будущего страны Л. Н-ч полагал не только наследие русского сословно-крепостнического строя, но и крупное (фермерское) землевладение западного образца, и пытался предложить иной, альтернативный, но учитывающий именно российскую специфику, путь.

Особенно ярко свидетельствует о позиции Л.Н. Толстого как сторонника мелкой трудовой собственности его многолетняя деятельность, направленная на пропаганду проекта американского экономиста Генри Джорджа о «едином налоге» на земельные владения: его реализация без частной собственности и государства была бы просто немыслимой.

X *****

«Все мы – земные животные, - пишет Генри Джордж, - самые наши тела берутся из земли и снова в неё возвращаются» (Джордж, Генри. Земля для народа. Издание «Посредника», № 601. М., 1917. С. 3). По этой причине каждый, кто заявляет право собственности на землю, заявляет тем самым и ПРАВО НА РАБОВ (Его же. Земельный вопрос, его сущность и его единственное решение. Издание «Посредника», № 684. М., 1907. С. 23). Как и для Л.Н. Толстого, для Г. Джорджа земельный вопрос – это «вопрос о том, должно ли современное общество, избавившись от феодализма, принять промышленную организацию, более бессердечную и безнадёжную, чем феодализм» (Там же. С. 16).

Разрешение земельного вопроса видится обоим публицистам «великой общественной задачей, стоящей перед цивилизацией» (Там же. С. 17). В статье «Не укради» Генри Джордж признаёт «священным <…> то право собственности, <…> которое делает моим всё то, что я произвожу» (Его же. Не укради. Издание «Посредника», М., Б.г. С. 9-10). И тут же задаёт риторический вопрос, вполне в духе трактата Л.Н. Толстого «Так что же нам делать?»: «…Где же тот человек, который произвёл землю и сделался через это её собственником?» (Там же. С. 10). Для сравнения здесь уместно вспомнить второе из серии знаменитых писем Л.Н. Толстого П.А. Столыпину, где Л.Н-ч выражает своё согласие и с Джорджем, и со Столыпиным: «…Установление Единого Налога <…> не противоречит <…> свойству людей владеть собственностью, <…> потому что не «священное», как любят говорить (священно одно только божественное), а истинное законное право собственности есть только одно: право собственности на произведения своего труда» (78, 44).

Генри Джордж предлагает ввести единый налог с ценности обладаемой конкретным собственником земли, с тем чтобы собственник, не пользующийся землёю, счёл более выгодным «передать её в руки людей, которые желают ею пользоваться» (Его же. Земля для народа. Изд. «Посредника», № 601. М., 1917. С. 8-10). Собранная рента «будет поступать не в собственность частных лиц, а в общую казну на пользу всего общества» (Там же. С. 10).

X *****

Толстой познакомился с теорией Г. Джорджа ещё зимой 1885г., в период работы над словом «Так что же нам делать?». Уже тогда, оценивая возможность и значение применения теории Джорджа в России, он ставил введение единого налога, по его значению для судеб крестьянства, в один ряд с ликвидацией крепостничества (83, 480). По прочтении работ Джорджа «Прогресс и бедность» и «Общественные задачи», Толстой пришёл к выводу, что решение в России проблемы собственности на землю «по Джорджу» есть первый шаг на пути к ВЫСШИМ целям совершенствования жизни трудящихся (Там же. С. 481).

Подобно иным темам – антивоенной, антицерковной и пр. – земельный вопрос и «единый налог» Джорджа стали предметами постоянных публицистических выступлений (статей, писем) Толстого в 1890-е и, в особенности, в 1910-е годы. Причина такого повышения актуальности вопроса именно в 1910-е гг. ясна: в России началась революция, по отношению к ходу, результатам и значению которой у Толстого имелись особые надежды. Обращая читательское внимание как на положение европейского пролетариата, так и на положение зависимых от лидеров западной цивилизации стран-колоний, писатель делает в 1906г. вывод, что, пойдя путём Запада, поднявшийся на революцию русский народ окажется в будущем «в безвыходном положении зависимости от чужих трудов» вкупе с необходимостью «бороться с западными народами промышленной и торговой борьбой с полной уверенностью быть побеждёнными» (36, 333). И тогда стать руководителем человечества в «деле освобождения от подмены божеской власти властью человеческой» доведётся уже не русскому, а какому-то другому, «более счастливому восточному народу». И ключевым, судьбоносным шагом на пути к этому положению Толстой справедливо полагал то или иное решение в России вопроса о земле, о собственности на землю. Вот почему он предлагал концепцию Джорджа в качестве ненасильственной альтернативы деятельности как революционного лагеря, так и столыпинского правительства, одинаково ориентированных на «опыт» капиталистического Запада.

X *****

В статье «К рабочему народу» (1902) писатель выразил уверенность в том, что «единый налог» будет введён русским правительством вследствие ненасильственного сопротивления рабочих (Толстовский листок. Толстой и о Толстом. Выпуск третий. М., 1993. С. 102-103). Описывая формы борьбы (такие как отказ от работы на землевладельцев в пользу свободных ремёсел, сознательные аскетические самоограничения, переезд на свободные земли), Толстой сознательно прибегает к повторению зачина: «Живут же миллионы людей <…> не нуждаясь…», как бы приглашая читателей лишь присоединиться к делу, в которое УЖЕ ВОВЛЕЧЕНЫ сотни тысяч крестьян (Там же. С. 104).

Статья Л.Н. Толстого «Великий грех» (1905) – замечательный образец соединения под пером великого писателя и мыслителя художественного и публицистического начал.

Уже в начале статьи обращает на себя внимание художественный приём «зарисовок с натуры», по свежим впечатлениям от увиденного, которыми Толстой предваряет популярное изложение идей Генри Джорджа. Писатель, идя излюбленным маршрутом по большой дороге на Тулу, встречает идущих В ГОРОД (то есть несчастных, неблагополучных) крестьян, голодных, обносившихся и более похожих на нищих. Кому-то нужно продать ставшую за малоземельем ненужной в хозяйстве лошадь; кому-то приходится расставаться и с коровой; мать предлагает «барину» взять у неё в «услужение» ребёнка, которого ей не прокормить (Там же. Выпуск десятый. М. - СПб., 1997. С. 216-217). У всех – одна причина их бедствий: «…Хлеба не хватает, а хлеба не хватает, оттого что земли нет» (Там же. С. 216). И повсюду в народе ходит слух, что земля вскоре «отойдёть» трудящимся на ней, ибо, как образно и точно формулирует Толстой, «народ <…> не может продолжать существовать, когда ему оставлена только малая часть земли, которой он должен кормить себя и всех паразитов, присосавшихся к нему и распложающихся на нём» (Там же. С. 217).

Решение земельного вопроса «по Г. Джорджу», заявляет Толстой, есть наилучшая возможность для России, потому что «при существующем государственном строе и обязательных податях невозможно придумать какого-либо другого лучшего, более справедливого, практического и мирного решения» (Там же. С. 227).

Революционное дело освобождения земли от собственности Толстой, вслед за Генри Джорджем, сравнивает с родами, с рождением новой жизни: «Земля вспахана, семя брошено, вырастет доброе дерево» (Там же). Видимо, такое дерево русской и христианской цивилизации, на котором все «сучья» будут отрастать в безопасной и природосообразной пропорции!

Великий мыслитель выражает уверенность в том, что «русский народ не опролетариться должен, подражая народам Европы и Америки, а, напротив, разрешит у себя земельный вопрос упразднением земельной собственности и укажет другим народам путь разумной, свободной и счастливой жизни вне промышленного, фабричного, капиталистического насилия и рабства, что в этом его великое историческое призвание» (Там же).

Именно мирный, ненасильственный характер предлагавшихся Генри Джорджем реформ был особенно привлекательным для Толстого. Его Толстой-публицист подчёркивает в своих популярных изложениях теории Джорджа, таких как «Письмо крестьянину о земле» (1905) и «Единственное возможное решение земельного вопроса» (1906). «Письмо…» представляет собой упрощённое изложение идей проанализированной нами выше статьи «Великий грех» и построено по аналогичной структуре:

1. Основные идеи проекта Джорджа.
2. Экономические «выгоды» от устройства земледельческих хозяйств в России «по Джорджу».
3. Улучшения в образе жизни и нравственная польза от претворения в жизнь проекта Джорджа (90, 75-76).

Пожалуй, эталонной по красоте, ясности изложения мыслей, сжатости и, вместе с тем, идейной полноте следует признать статью с красноречивым заголовком «Единственное возможное решение земельного вопроса» Всего четыре небольшие, почти равные по объёму, главы. Первая из них повторяет основные тезисы прежних работ Л.Н. Толстого по земельному вопросу. Во второй главе изложены «основания» теории Джорджа. Глава третья перечисляет положительные последствия реализации теории. Наконец, четвёртая глава – это практические предложения Л.Н. Толстого по постепенному переходу на единый налог, с целью не допустить «великих волнений» (36, 283-289).

Мирный, ненасильственный и постепенный характер перехода на единый налог, по мысли Толстого, свидетельствовал бы о том, что русский народ достиг своего «совершеннолетия» и «может думать своим умом и поступать сообразно со своими условиями и свойствами», не подражая европейцам (Там же. - С. 289).

X *****

К 1907-1909гг. принадлежит печально знаменитая переписка Л.Н. Толстого с П.А. Столыпиным (одно из писем Толстого к Столыпину мы уже цитировали выше).

20 июля 1906г. Толстой в частном разговоре посетовал: «Столыпин по западному рецепту собирает либеральное министерство. Хочет в семь месяцев ввести либеральные реформы, чтобы будущей Думе не осталось иного, как поддерживать правительство. За это время могли бы ввести единый налог. Удивляюсь, почему правительство не делает этот удачный ход» (Маковицкий Д.П. Указ. соч. – Кн. 2. – С. 180).

А удивляться-то тут вроде бы и нечему. И навряд ли люди Столыпина оценивали реализацию проекта Генри Джорджа как «удачный ход», а не как способ коллективного карьерного самоубийства… Можно с уверенностью утверждать, что, сколь чужды и неприемлемы замечания и предложения Л.Н. Толстого молодым реформаторам прозападной ориентации в наши дни, столь же «неудобоваримы» они были в указанные годы для сознания Столыпина, для его единомышленников и для тех весьма не бедных и не мелких собственников земли, интересы которых они обслуживали. Например, заявление о том, что «земля есть достояние всех, и все люди имеют одинаковое право пользоваться ею» (77, 165), прозвучавшее в первом из трёх писем Толстого премьер-министру, не могло быть принято всерьёз ни царём, ни самим Столыпиным с его верой в приемлемость и желательность для России торного западного пути к крупной земельной собственности, тяжёлой индустрии и массовой урбанизации.

Историческими фактами, однако, стали те жестокости и вовсе не западное, не демократическое отношение к человеческим жизням и те неуважение и недоверие к народу (характерные скорее для полицейской империи), которые проявило столыпинское правительство, «усмиряя» крестьян, добивавшихся «справедливого передела» земель. По закону 1906г. о военно-полевых судах за последующие три года было казнено 2,5 тысячи человек – в пять раз больше, чем за 40 лет после судебной реформы 1864г.; 23 тысячи человек были отправлены на каторгу, 39 тысяч – сослано (Лурье Я.С. Лев Толстой и Петр Столыпин. – Звезда. 1993. №1. С. 170). Так что Л.Н. Толстой вряд ли преувеличивал зло или недооценивал положительное значение столыпинского курса, когда в первой редакции статьи «Не могу молчать» назвал Петра Столыпина и Николая Романова «палачами» (37, 393).

Ещё до написания названной статьи, в январе 1908г., Толстой пишет Столыпину второе письмо, в котором жестокие средства борьбы со злом народных возмущений вкупе с разрушением общинности называет «двумя ошибками» Столыпина (78, 41). Здесь же – цитированное нами выше соображение Л. Н-ча о системе единого налога, с которой он рекомендовал получше ознакомиться и предлагал в этом свою помощь. Он отправил Столыпину книгу Джорджа «Общественные задачи» и свою брошюру «Письмо крестьянину о земле».

На первое письмо Толстого от Столыпина пришёл ответ-подтверждение уверенности в необходимости, незыблемости и обоснованности проводимой им внутренней политики; предложения второго письма он оставил без ответа. Ответ Столыпина и второе, вызванное им, письмо Толстого, позволяют, на наш взгляд, сделать вывод, что Столыпин и Толстой были и остаются не столько непримиримыми оппонентами, сколько не понимающими друг друга союзниками в деле консервативно-охранительного ответа на исторический вызов, брошенный России западным социализмом и внутренним революционным брожением. Со стороны Толстого непримиримость была вызвана не целями, но методами реформаторства Столыпина: насилием, доходящим до кровопролития и казней, обманами и унижением простых тружеников, пренебрежением к их мнению в угоду реализации теоретических реформаторских доктрин. Уничтожение общин писатель признавал непоправимым злом. Столыпин же, как было сказано, помимо личных убеждений, разделяемых им с его молодым поколением рубежа столетий, имел и некоторые обязательства перед более влиятельными в империи людьми, нежели он сам.

В третьем письме (август 1909г.) Толстой предсказывает Столыпину скорую гибель от руки убийцы и советует подумать о своей душе, которую реформатор «губит» (80, 80-81). Это письмо Толстой не закончил и не отослал, вспомнив, вероятно, что и предыдущие два никакого результата не дали.

30 августа 1909г. Д.П. Маковицкий зафиксировал замечание Толстого о том, что «ему (Толстому. – Р.А.) непонятно, как можно серьёзно обращаться к царю, к Столыпину, их слушаться». Видимо, с этого дня надежды писателя и публициста были обращены уже не к правительству, а к народу, и не к неспокойным, суетным годам «первой Российской революции», а к будущему, когда его слово, быть может, прорастёт в умах и сердцах семенем новой жизни – к будущей истинной, ненасильственной и религиозной Русской революции, до которой он уже не чаял дожить…

X *****

Таким образом, программа ближайших мер по аграрному вопросу, предлагавшаяся Львом Николаевичем, встретила, несмотря на народное понимание и одобрение, огромное недоверие со стороны власти. Нам осталось рассмотреть на предмет «осуществимости» предложения публициста, рассчитанные на некоторую отдалённую перспективу и неотделимые от пропагандировавшегося им идеала безгосударственной общинной жизни.

Развитие капитализма в России не успело разрушить к 1905г. крестьянскую общину, которая в ХХ веке ещё прочнее срослась с государственностью, реализовавшись в форме могучего «государства-общины», сохранившего в индустриальном обществе элементы «общинной структурированности» (Мальцева Н.Л. Человек и человечество: на пути к устойчивому развитию. С. 71-72, 141-143). Ещё дальше от «толстовского сценария» находятся большевистские эксперименты в сферах религии, традиционной семьи и организации сельского труда. Их провал, констатирует Н.Л. Мальцева, свидетельствует об «имманентности общинности человечеству» (Там же. С. 142).

Опыт ХХ века подтвердил, что даже самое демократическое государственное устройство «не способно в принципе создать благоприятные условия для жизни всех индивидов в силу доминирующего принципа регуляции» (т.е. насилия. – Р.А.) (Там же. С. 130). Н.Л. Мальцева выражает уверенность в том, что именно община «как развитая, высокодифференцированная форма социальной организации» должна прийти на смену государству в обществе будущего (Там же. С. 144).

Однако хорошо известные и самому Л.Н. Толстому настроения крестьян в пореформенные десятилетия, и в особенности в годы первой российской революции, свидетельствовали об утрате у крестьянства доверия к известным им формам общинного жизнеустройства. Это делало столь желанный писателю переход к совместной обработке земли соседями-общинниками задачей не самого ближнего будущего. Так, например, гостивший у Толстого и переписывавшийся с ним крестьянин с. Боровково Лаптевской волости Тульского уезда Тульской губернии Михаил Новиков (1870-1937), эмоционально защищая деятельность погибшего П.А. Столыпина, писал в воспоминаниях, что говорить о сохранении общины с её уравниловкой и переделами земли «можно было 50 лет назад, при отмене крепостного права и наделении землёю без выкупа <…>, но после 50 лет выкупа, выплачиваемого с таким трудом и лишениями <…>, говорить об этом можно только перед святыми людьми…» (Новиков М.П. Из пережитого. М., 2004. С. 210). В «Открытом письме» от 9 февраля 1929г. пожилой уже Новиков предаёт анафеме сталинскую политику коллективизации, создающую «рай для батрачков-дурачков» в который духовно свободные люди не пойдут, «как не могут вообще ходить люди на четвереньках». Он констатирует, что «ни у кого из правоверных марксистов не хватает совести утверждать, что русский полунищий народ нуждается в социализме. Он нуждался и мечтал только о мелкой земельно-трудовой собственности и ни о чём другом и не мог мечтать после крепостного права» (Там же. С. 512).

Таково мнение известного «толстовца», с которым не мог не считаться и сам Л.Н. Толстой, осудивший, как известно, увлечение в России западными социалистическими теориями в своей последней крупной статье «О социализме» (1910).

X *****

Таким образом, тенденции к решению земельного вопроса в пользу мелкой трудовой крестьянской собственности наметились не только в экономической жизни страны, но и в сознании самого крестьянства начиная с 1861 года, уничтожившего для них крепостное состояние, но не решившего вопрос об основном для них средстве производства – земле. К 1905 году они развились и нашли выражение в движении масс, в думской борьбе либерально-монархического «крыла» и «трудовиков». Последние, как известно, выступали с теми же требованиями по аграрному вопросу, что и Толстой, выдвигая, в частности, идею «единого налога» на землю.

Толстой, однако, был исключительно оригинален, когда связывал с реализацией русским правительством проекта Джорджа надежды на исполнение Россией своего всемирного революционно-освободительного призвания, своей религиозно-миротворческой миссии по отношению к рабочим и их эксплуататорам в Европе и Америке, на то, что в ХХ веке Россия станет во главе прогрессивного движения человечества к Царствию Божию на земле. Разрешение земельного вопроса, освобождение земли от власти собственников представлялось Л.Н. Толстому огромной важности первым шагом к торжеству замысла Божия о разумном человеке, шагом, могущим если не остановить неизбежный во всём христианском мире революционный переворот, то сделать его победоносным – мирным и ненасильственным.

X *****

Публицистика Л.Н. Толстого периода 1880-1900гг. по аграрному вопросу была в целом направлена на критику несправедливого распределения земли как средства производства и пропаганду мирного и справедливого перераспределения земельных фондов в пользу мелких частных владельцев. Предполагалось сохранить лучшие традиции общинной жизни, обеспечив им прочный религиозно-нравственный фундамент в массовом сознании. В перспективе, вероятно, это могло привести к изживанию собственнической психологии и ликвидации (столь желанной Толстому) частных владений в России, а следом, по благому её примеру, и в странах Европы. Никаких временных рамок для этих процессов Толстой не устанавливает, лишь высказывая надежду на скорое и повсеместное «освобождение земли от собственности». Какова может быть эта скорость в разных странах и с разными условиями хозяйствования? Толстой и не претендовал на знание этого, настаивая только на применимости теории единого налога Генри Джорджа в хорошо известных ему условиях российской деревни. Пропагандируя её, писатель и публицист адресовался к самому различному читателю, от царя, глав министерств, членов парламента, до простых крестьян, соответствующим образом, как мы показали, изменяя свою систему аргументации, стиль, средства художественной выразительности. Широкое применение получили, к примеру, эмоционально окрашенная оценочная лексика, сравнения (богачи – паразиты, «распложающиеся» на теле народа, «дармоеды»; крестьянин без земли – рыбак на суше, и т.п.); исторические сопоставления (крепостное «рабство» и рабство крестьянина без земли, рабочего в городе); эпитеты, выражающие авторское отношение к проблеме («противоестественность» жизни в городах, «ограбленный, обманываемый, задавленный» народ и т.п.); метафоры (свою деятельность Толстой уподобляет, как было сказано, посеву, а новую жизнь «вне капиталистического насилия и рабства» - выросшему благодаря посеву дереву, могущему давать добрые плоды). Ряд статей и трактатов, как мы показали, имеют сходство не только по идеям, но и по логическому порядку их подачи, по композиции. Наконец, нельзя не отметить общую для статей и трактатов Л.Н. Толстого, независимую от адресата и стиля, строгую последовательность в изложении идей и фактов, с постоянным возвращением в последующих главах к сказанному ранее, вплоть до полного исчерпания темы.

Логин:
Пароль:
	Запомнить меня

Регистрация
Забыли свой пароль?
Войти и написать отзыв