«[О БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ]». 1885
Во время работы над трактатом «Так что же нам делать?» для журнала «Русская мысль» Толстой получил приглашение к сотрудничеству от редактора-издателя журнала «Детская помощь» протоиерея Григория Петровича Смирнова-Платонова (1825-1898). Известный духовный писатель, общественный деятель, участник комиссии по вопросу об общественном призрении под председательством Я. К. Грота; один из издателей (с Н. А. Сергиевским и П. А. Преображенским) «Православного обозрения», приступая к изданию нового филантропического московского журнала «для всех интересующихся общественной благотворительностью»*, пригласил участвовать Толстого в журнале, имея в виду получившую широкий резонанс его статью 1882 г. о переписи и новые главы трактата, посвященные помощи бедным.
Толстой решил написать для филантропического журнала статью на чрезвычайно важную для него тему, то есть «именно о том предмете, которому посвящено издание». Он изложил свой опыт попытки благотворительности во время переписи и «еще раз вкратце» те выводы, к которым он пришел.
Это небольшая яркая, энергичная статья, вобравшая личный опыт автора и горечь неудачной попытки решения благотворительной помощи. В ней прозвучала искренняя исповедь и живая проповедь Толстого: «Я убедился, что нельзя быть благотворителем, не ведя вполне добрую жизнь». Мысли о благотворительности, высказанные Толстым кратко, афористично, чрезвычайно актуальны для нас и сегодня, хотя далеко не все согласятся с максимализмом его требований к себе и другим. Его позиция выстрадана, убедительна и четко определена: «Возможность благотворить людям есть венец и высшая награда доброй жизни». Впечатление усиливает троекратная анафора: «Я убедился, что нельзя быть благотворителем, не ведя вполне добрую жизнь, и тем более нельзя, ведя дурную жизнь, пользуясь условиями этой дурной жизни для украшения этой своей дурной жизни делать экскурсии в область благотворительности.
Я убедился, что благотворительность только тогда может удовлетворить и себе и требованиям других, когда она будет неизбежным последствием доброй жизни; что требования этой доброй жизни очень далеки от тех условий, в которых я живу.
Я убедился, что возможность благотворить людям есть венец и высшая награда доброй жизни, и что для достижения этой цели есть длинная лестница, на первую ступень которой я даже и не думал вступать.
Благотворить людям можно только так, как сказано в Учении двенадцати апостолов: чтобы милостыня твоя потом выходила из твоих рук. Благотворить можно только тогда, когда вся жизнь твоя есть служение благу. Благотворительность не может быть целью, – благотворительность есть неизбежное последствие и плод доброй жизни. А какой же может быть плод на сухом дереве, у которого нет ни живых корней, ни живой коры, ни сучьев, ни почек, ни листьев, ни цвету?».
Продолжая сравнение с деревом, не приносящим плодов, Толстой утверждает: «Можно привесить плоды, как яблоки и апельсины на ленточках к рождественской елке, но елка не станет от этого живою и не будет родить апельсинов и яблок.
Прежде чем думать о плодах, нужно укоренить дерево, привить и взрастить его. А чтобы укоренить, привить и взрастить дерево добра, обо многом надо подумать и над многим потрудиться, прежде чем радоваться на плоды добра, которые мы будем давать другим. Можно раздавать чужие плоды, навешенные на сухое дерево, но тут нет ничего похожего даже на добро. Надо многое и многое сделать прежде».
Статья осталась незавершенной.
Впервые опубликована в 1904 г. в Х томе «Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого, запрещенных в России» в изд. «Свободного слова» под ред. В. Г. Черткова.
Толстой решил написать для филантропического журнала статью на чрезвычайно важную для него тему, то есть «именно о том предмете, которому посвящено издание». Он изложил свой опыт попытки благотворительности во время переписи и «еще раз вкратце» те выводы, к которым он пришел.
Это небольшая яркая, энергичная статья, вобравшая личный опыт автора и горечь неудачной попытки решения благотворительной помощи. В ней прозвучала искренняя исповедь и живая проповедь Толстого: «Я убедился, что нельзя быть благотворителем, не ведя вполне добрую жизнь». Мысли о благотворительности, высказанные Толстым кратко, афористично, чрезвычайно актуальны для нас и сегодня, хотя далеко не все согласятся с максимализмом его требований к себе и другим. Его позиция выстрадана, убедительна и четко определена: «Возможность благотворить людям есть венец и высшая награда доброй жизни». Впечатление усиливает троекратная анафора: «Я убедился, что нельзя быть благотворителем, не ведя вполне добрую жизнь, и тем более нельзя, ведя дурную жизнь, пользуясь условиями этой дурной жизни для украшения этой своей дурной жизни делать экскурсии в область благотворительности.
Я убедился, что благотворительность только тогда может удовлетворить и себе и требованиям других, когда она будет неизбежным последствием доброй жизни; что требования этой доброй жизни очень далеки от тех условий, в которых я живу.
Я убедился, что возможность благотворить людям есть венец и высшая награда доброй жизни, и что для достижения этой цели есть длинная лестница, на первую ступень которой я даже и не думал вступать.
Благотворить людям можно только так, как сказано в Учении двенадцати апостолов: чтобы милостыня твоя потом выходила из твоих рук. Благотворить можно только тогда, когда вся жизнь твоя есть служение благу. Благотворительность не может быть целью, – благотворительность есть неизбежное последствие и плод доброй жизни. А какой же может быть плод на сухом дереве, у которого нет ни живых корней, ни живой коры, ни сучьев, ни почек, ни листьев, ни цвету?».
Продолжая сравнение с деревом, не приносящим плодов, Толстой утверждает: «Можно привесить плоды, как яблоки и апельсины на ленточках к рождественской елке, но елка не станет от этого живою и не будет родить апельсинов и яблок.
Прежде чем думать о плодах, нужно укоренить дерево, привить и взрастить его. А чтобы укоренить, привить и взрастить дерево добра, обо многом надо подумать и над многим потрудиться, прежде чем радоваться на плоды добра, которые мы будем давать другим. Можно раздавать чужие плоды, навешенные на сухое дерево, но тут нет ничего похожего даже на добро. Надо многое и многое сделать прежде».
Статья осталась незавершенной.
Впервые опубликована в 1904 г. в Х томе «Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого, запрещенных в России» в изд. «Свободного слова» под ред. В. Г. Черткова.
В журнале «Детская помощь» Г. П. Смирнов-Платонов опубликует перевод Толстого и вступительную статью к «Учению двенадцати апостолов».
ПСС, т. 25, с. 536-537.
* См. также: Горчева А. Ю. Нищенство и благотворительность в России. – М., 1999. – С. 124–128.
