«[ОТВЕТ КРИТИКАМ, ПИСАВШИМ ОБ “АЗБУКЕ”]». 1873
Толстой доверительно делился своими размышлениями в октябре 1872 г. с Н. Н. Страховым: «Я <...> избалован успехом своих книг. Если Азбука выйдет в ноябре, не разойдется вся к новому году (3600), то это будет для меня неожиданное fiasco... Огромных денег я не жду за книгу и даже уверен, что, хотя и следовало бы, их не будет; первое издание разойдется сейчас же; а потом особенности книги рассердят педагогов, всю книгу растащат по хрестоматиям, и книга не пойдет. Имеют свои судьбы книги, и авторы чувствуют эти судьбы... Издавая “Войну и мир”, я знал, что она исполнена недостатков, но знал, что она будет иметь тот самый успех, какой она имела; а теперь вижу очень мало недостатков в Азбуке, знаю ее огромное преимущество над всеми такими книгами и не жду успеха именно того, который должна иметь учебная книга», – с горечью заключает автор.
Необычность, «особенности книги» Толстого так раздражали педагогов и литературных критиков, что в печати появилось множество неодобрительных, иногда резко отрицательных отзывов. В результате это сказалось на судьбе первого издания «Азбуки». Министерство народного образования не рекомендовало «Большую азбуку» для начальных школ.
Однажды Толстой осторожно заметил, что своими рассказами из «Азбуки», помещенными в журналах, он «дал повод рассуждать о себе умникам журналистам». Хотя его порадовала статья о «Кавказском пленнике» в журнале «Всемирная иллюстрация»: «Новый рассказ графа Л. Н. Толстого представляет собою в нашей литературе явление, выходящее из ряда вон. “Кавказским пленником” окончательно разрешается вопрос о том, как следует писать для народа, т. е. таковой вопрос, который доныне еще не разрешен и на Западе... “Кавказский пленник” написан совершенно особым, новым языком. Простота изложения поставлена в нем на первом плане. <...> Это – подвиг, который, пожалуй, окажется не под силу ни одному из прочих корифеев нашей современной литературы», – восторгался анонимный рецензент. И далее: «Если вся книга, которую собирается вскоре издать для сельских школ гр. Л. Н. Толстой, состоит из рассказов, написанных тем же пошибом, как “Кавказский пленник”, то книга эта станет совершенно особо в нашей литературе. Присяжные педагоги, может быть, и найдут ее, по некоторым причинам, неудобною для той цели, для которой она предназначается, но зато никто и никогда не в состоянии будет отнять у нее значение образца того, как следует писать для народа, а это – такая заслуга, которой одной уже было бы достаточно для того, чтобы упрочить за именем гр. Л. Н. Толстого одно из самых видных почетных мест в истории нашей литературы».
Толстой поблагодарил Н. Н. Страхова за присылку журнала: «К стыду своему, признаюсь, что она меня очень порадовала. Я так готовился, что никто не поймет, что принимаю это как сюрприз» (из письма 2 июля 1872 г.).
Появление в журнале «Беседа» рассказа «Бог правду видит, да не скоро скажет» вызвало неодобрительные отзывы критики. Рецензент «Недели» В. Буренин в «Петербургских ведомостях» в статье об «Азбуке» повторил свое утверждение о том, что Толстой принадлежит к лагерю «чистых художников», и заявил, что «эстетические упражнения графа Толстого» не годятся ни для детей, ни для взрослых, обучающихся грамоте. «Внешняя художественная отделка в рассказе доведена до простоты, почти граничащей с искусственностью. Это, если можно так выразиться, дистиллированная простота, которую не могут оценить дети».
Осудил рассказ Толстого и В. Г. Авсеенко, с сожалением отметив, что «знаменитый писатель с самоотвержением отказался от самого себя, от блестящей колоритности, свойственной его таланту, и написал рассказ языком заурядным, каким писал для детей покойный Ушинский и другие опытные педагоги». Рассказ Толстого, по мнению Авсеенко, «не имеет никакого литературного значения», а основная идея его окажет вредное влияние на нравственное и умственное развитие учеников и простого человека. Рассказ Толстого проникнут «отчаянием в правде, фаталистической покорностью судьбе», а народу нужно внушать, что в его несчастьях виноват он сам: «леность, невежество, нерадение и порочность».
Действительно, поняли новую книгу Толстого лишь немногие, избранные.
Отрицательный отзыв опубликовал в «Петербургских ведомостях» П. Н. Полевой, сын Николая Полевого, бывший профессор литературы в Варшавском университете, автор «Истории русской литературы». «Азбука», по его мнению, обманула ожидания почитателей Толстого – великого романиста. А наставления «Для учителя», материалы для чтения, Толстой-историк, поместивший в своей книге «только сказочки, имеющие некоторый исторический облик», вызывают у него скепсис. Критик не понял новизны и своеобразия толстовской «Азбуки».
Отзыв «Вестника Европы» об «Азбуке» произвел на Толстого тяжелое впечатление: он «почувствовал оскорбление и уныние» (Т. 62, с. 12). Рецензент авторитетного «толстого» журнала подверг «Азбуку» такой издевательской критике, что Толстой начал писать резкий ответ критикам «Азбуки», но не послал его.
Необычность, «особенности книги» Толстого так раздражали педагогов и литературных критиков, что в печати появилось множество неодобрительных, иногда резко отрицательных отзывов. В результате это сказалось на судьбе первого издания «Азбуки». Министерство народного образования не рекомендовало «Большую азбуку» для начальных школ.
Однажды Толстой осторожно заметил, что своими рассказами из «Азбуки», помещенными в журналах, он «дал повод рассуждать о себе умникам журналистам». Хотя его порадовала статья о «Кавказском пленнике» в журнале «Всемирная иллюстрация»: «Новый рассказ графа Л. Н. Толстого представляет собою в нашей литературе явление, выходящее из ряда вон. “Кавказским пленником” окончательно разрешается вопрос о том, как следует писать для народа, т. е. таковой вопрос, который доныне еще не разрешен и на Западе... “Кавказский пленник” написан совершенно особым, новым языком. Простота изложения поставлена в нем на первом плане. <...> Это – подвиг, который, пожалуй, окажется не под силу ни одному из прочих корифеев нашей современной литературы», – восторгался анонимный рецензент. И далее: «Если вся книга, которую собирается вскоре издать для сельских школ гр. Л. Н. Толстой, состоит из рассказов, написанных тем же пошибом, как “Кавказский пленник”, то книга эта станет совершенно особо в нашей литературе. Присяжные педагоги, может быть, и найдут ее, по некоторым причинам, неудобною для той цели, для которой она предназначается, но зато никто и никогда не в состоянии будет отнять у нее значение образца того, как следует писать для народа, а это – такая заслуга, которой одной уже было бы достаточно для того, чтобы упрочить за именем гр. Л. Н. Толстого одно из самых видных почетных мест в истории нашей литературы».
Толстой поблагодарил Н. Н. Страхова за присылку журнала: «К стыду своему, признаюсь, что она меня очень порадовала. Я так готовился, что никто не поймет, что принимаю это как сюрприз» (из письма 2 июля 1872 г.).
Появление в журнале «Беседа» рассказа «Бог правду видит, да не скоро скажет» вызвало неодобрительные отзывы критики. Рецензент «Недели» В. Буренин в «Петербургских ведомостях» в статье об «Азбуке» повторил свое утверждение о том, что Толстой принадлежит к лагерю «чистых художников», и заявил, что «эстетические упражнения графа Толстого» не годятся ни для детей, ни для взрослых, обучающихся грамоте. «Внешняя художественная отделка в рассказе доведена до простоты, почти граничащей с искусственностью. Это, если можно так выразиться, дистиллированная простота, которую не могут оценить дети».
Осудил рассказ Толстого и В. Г. Авсеенко, с сожалением отметив, что «знаменитый писатель с самоотвержением отказался от самого себя, от блестящей колоритности, свойственной его таланту, и написал рассказ языком заурядным, каким писал для детей покойный Ушинский и другие опытные педагоги». Рассказ Толстого, по мнению Авсеенко, «не имеет никакого литературного значения», а основная идея его окажет вредное влияние на нравственное и умственное развитие учеников и простого человека. Рассказ Толстого проникнут «отчаянием в правде, фаталистической покорностью судьбе», а народу нужно внушать, что в его несчастьях виноват он сам: «леность, невежество, нерадение и порочность».
Действительно, поняли новую книгу Толстого лишь немногие, избранные.
Отрицательный отзыв опубликовал в «Петербургских ведомостях» П. Н. Полевой, сын Николая Полевого, бывший профессор литературы в Варшавском университете, автор «Истории русской литературы». «Азбука», по его мнению, обманула ожидания почитателей Толстого – великого романиста. А наставления «Для учителя», материалы для чтения, Толстой-историк, поместивший в своей книге «только сказочки, имеющие некоторый исторический облик», вызывают у него скепсис. Критик не понял новизны и своеобразия толстовской «Азбуки».
Отзыв «Вестника Европы» об «Азбуке» произвел на Толстого тяжелое впечатление: он «почувствовал оскорбление и уныние» (Т. 62, с. 12). Рецензент авторитетного «толстого» журнала подверг «Азбуку» такой издевательской критике, что Толстой начал писать резкий ответ критикам «Азбуки», но не послал его.
Автором рецензии был знакомый Толстого, бывший преподаватель тульской гимназии Е. Л. Марков, против которого Толстым в 1862 г. была написана статья «Прогресс и определение образования». Критик уверял, что Толстой включил в «Азбуку» славянский отдел из желания «удовлетворить славянофильству».
Эта рецензия «Вестника Европы», который «очень вооружился» против книги Толстого, вызвала возмущенный отклик и Н. Н. Страхова: «“Азбука” <...> – это скорее детская хрестоматия, величиною в пятьдесят печатных листов. <…> Одни из главнейших упреков состоят – в чем бы вы думали? – в том, как мог Л. Н. Толстой возыметь претензию сам сочинять! “Вестник Европы” говорит об этом с негодованием, с горечью».
«Может ли быть что-нибудь забавнее? – вопрошает Страхов. – Такого писателя, как Л. Н. Толстой, упрекают в том, зачем он фабрикует статьи собственного изделия! Ему ставят в вину, зачем он предается самопроизводительности и думает обойтись своими жалкими домашними средствами!.. Л. Н. Толстой не только не образцовый, но не должен сметь и думать соваться к образцовым с рассказами собственного изделия? Нам кажется, подобные мнения свидетельствуют о густой тьме, в которой бродят наши просветители» *.
Церковная газета «Современность» в анонимной рецензии одобрительно отозвалась об упражнениях в русском чтении, о подборе отрывков по славянскому чтению, но обрушилась на Толстого за слуховой способ обучения грамоте и его метод преподавания арифметики**.
Педагогический журнал «Народная школа» упрекал Толстого за «легендарный характер» некоторых рассказов, но считал возможным книгу Толстого рекомендовать для школьных библиотек «ради этих немногих статей и ради превосходного языка»***. Журнал «Детский сад» отозвался одобрительно о толстовском способе обучения славянской азбуке и объяснения первых действий арифметики; восхищался рассказами «Азбуки». Достоинство рассказов Толстого критик видит в том, что они «не суют навязчиво детскому пониманию ту или иную истину морали или то или другое научное сведение» и автор «предоставляет детям делать выводы самим, он ничем не стесняет самостоятельности их суждения»****.
Анонимный рецензент журнала «Гражданин», в котором близкое участие принимал Н. Н. Страхов, а позднее и Достоевский, утверждал, что «Азбука» – «несомненно полезная книга, строго обдуманная и представляющая, говоря вообще, прекрасный выбор для первоначального чтения и упражнений», она сумела избежать «преувеличенной методичности». Закончена статья одобрением: «В труде графа Толстого мы можем приветствовать одно из самых ценных явлений в нашей учебной литературе»*****.
Толстой написал ответ на отзывы об «Азбуке».
«1 ноября 1872 года изданы мною четыре книги для учащихся под заглавием Азбука, – начал свой ответ критикам Толстой. – Я был так твердо уверен в том, что эти книги отвечают настоятельнейшей необходимости русского народа, что не счел нужным предпосылать книге какие бы то ни было объяснения о значении книги и рассуждения о полезности ее и о том, почему и из чего она составлена, так же, как не считает нужным хлебник, предлагая хлеб голодным людям, объяснять то, что хлеб надо есть, кладя его в рот, и что хлеб замешан из муки, затем пропечен в печи и т. п.
Но я ошибся, забыв, что успех книг для учащихся не зависит, как успех книг для обученных, от доброты книги, но от того еще – дадут или не дадут книгу для учащихся в руки учащимся; и в продолжение трех месяцев, прошедших со дня выхода книги, я убедился, что учащие не хотят дать моей книги учащимся.
В газетах и журналах я нашел три враждебных отзыва о моей книге. И на письмо мое к министру народного просвещения я, противно самым элементарным правилам учтивости, не получил даже ответа».
«В газетах и журналах, – продолжал Толстой, – какие-то неизвестные мне (неизвестные по педагогике и литературе) господа в два почерка пера обработали <как говорят> мою книгу, очевидно пробежав только книгу, которая стоила мне годов труда и теоретического и практического изучения и изучения, выбора, переделки и приготовления матерьяла. Останавливаться серьезно на этих отзывах нельзя, несмотря на то что, признаюсь откровенно, они возмущали меня. Довольно сказать, что эти господа <сплеча> осуждают книгу, ни при одном осуждении не указывая, почему они осуждают ее, или осуждая за то, чего в ней нет, или доказывая свое осуждение так, что ничего не понимаешь.
Довольно сказать, что один из них [Полевой], говоря о моей методе обучения чтению, выписывает мои слова, что ученик после десяти повторенных складов на слух сам начинает складывать, и спрашивает: “каким это чудом?”. Тогда как справедливость моих слов основана на четырнадцатилетнем опыте, и первый опыт над учеником может подтвердить это...
Потом один из них <...> говорит, что я показал свое невежество в славянском языке теми упражнениями в этом языке, которые я поместил, – не показывая, в чем это невежество, тогда как я знаю, что особенно занимался этим отделом и воспользовался всеми указаниями, которые мне могли дать лучшие авторитеты науки. Потом говорит, что все написано языком тульско-калужского наречия, т. е. дурным языком, и в пример того выставляет слова: водить червей. Почему неизвестный господин полагает, что он более имеет <вкуса и> знания и искусства владения русским языком, чем я, он не доказывает, и как надо выразить по-русски: водить червей, или пчел, или овец, он не говорит.
Другой критик [«Вестника Европы»] в особенности, вероятно слышав и полюбив слова о том, что в детских книгах нехороша мораль, все время упрекает меня в кисло-сладенькой самодельной морали, тогда как очевидно, что самое резкое отличие моей книги от всех других состоит в том, что морали никакой нельзя найти в моей книге. Это до такой степени справедливо, что, переводя басни Эзопа, я, хотя и с сожалением, выпустил все заканчивающие поучения.
Этот же критик говорит, что все знаки препинания поставлены огульно ошибочно. Но почему – не говорит. Читаешь и не веришь своим глазам. Неужели в книге, стоившей мне 14 лет работы и тысячи рублей денег, я не мог справиться у гимназиста о том, как ставятся знаки препинания.
Но журналистов ничто не останавливает. <...> Третий журналист добродушно поучает меня о том, что летопись есть язык арийский, а Библия – семитический, и что я могу спросить у кого хочу, что это правда, и что поэтому лучше, [чтобы] прежде была Библия, а потом летопись. И смешно, и досадно. Почему, желал бы я знать, полагает этот журналист, что он один, как древний астролог, владеет премудрым знанием о семитическом, арийском, и что я могу справиться, почему не предполагает он, что вся его премудрость мне давно известна, но что вопрос о том, что печатать прежде и после, решен мною на других основаниях, которые может проверить каждый учитель, заставив читать и переводить летопись и Библию и заметив, что легче».
ПСС, т. 21, с. 409–411.
Изложив в черновике свое несогласие с недоброжелательными и недобросовестными критиками его «Азбуки», Толстой оставил мысль об ответе, а ограничился тем, что напечатал 1 июня 1873 г. в «Московских ведомостях» письмо в защиту своего способа обучения грамоте.
* Вестник Европы. – 1873. – № 1. – С. 450-456.
** Современность. – 1873. – № 23-24.
*** Ф. Резенер. «Азбука» графа Л. Н. Толстого // Народная школа. – 1873. – № 6. – С. 59-64.
**** К. Л. «Азбука» графа Л. Н. Толстого // Детский сад. – 1873. – № 1. – С. 49-52.
***** «Азбука» графа Л. Н. Толстого // Гражданин. – 1873. – С. 23-24.
