«ОБ ОБЩЕСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НА ПОПРИЩЕ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ». 1862
Статья «Об общественной деятельности на поприще народного образования» посвящена критике возникшего в 1861 г. Петербургского Комитета грамотности, в состав которого вошли наиболее известные в то время педагоги-теоретики и практики.
Считая дело народного образования настолько серьезным, важным и трудным, что им нельзя заниматься между прочим, в часы досуга, Толстой резко критикует устав Комитета, мечтающего «просто наивно осчастливить всю Россию». В бюрократическом устройстве Комитета Толстой видит «пустоту такую же, какую найдешь в каждом штате присутственного места». Слабому Комитету грамотности Толстой противопоставляет «огромный русский комитет» «не грамотности, а образования, самого всестороннего образования», который «существует давно по всей России, развился в последнее время с необычайной силой, и деятельность его приводит в удивление всех людей, умеющих здраво смотреть на явления общественной жизни».
«Кто произвел, – спрашивает Толстой, – те десятки тысяч школ крестьянских, помещичьих, духовных, правительственных, студенческих, купеческих, воскресных, солдатских, женских, мещанских и всех возможных школ, возникших и возникающих в последнее время, как не тот бессознательно существующий огромный комитет образования, составленный из всего русского народонаселения?». Деятельность этого «огромного русского комитета» «будет продолжать идти своим широким историческим путем».
Толстой анализирует «Список русских и малороссийских книг, одобренных Комитетом грамотности для народных училищ и школ и для народного чтения». Он останавливается на книге П. М. Перевлесского «Предметные уроки по мысли Песталоцци. Руководство для занятий в школе и дома с детьми от семи до десяти лет» и сожалеет «о тех тысячах мучимых детей, о тех тысячах забитых детских светлых и поэтических душ», которые становятся жертвами уродливого применения метода наглядного обучения, заимствованного из немецкой педагогики.
Рассматривая составленную К. Д. Ушинским книгу для чтения «Детский мир», Толстой огорчен изложением ее, называет «мнимо-народным языком», «самым дурным, то есть гладким литературным языком, которым пишут фельетоны и повести в плохих журналах».
Заканчивается статья разбором книги И. Паульсона «Арифметика по способу немецкого педагога Грубе», в которой Толстой критиковал применение принципа наглядного обучения к изучению арифметики, предвидя, сколько будет через эту книгу «замучено, испорчено детских душ, сколько испорчено наив-ных учителей».
Считая дело народного образования настолько серьезным, важным и трудным, что им нельзя заниматься между прочим, в часы досуга, Толстой резко критикует устав Комитета, мечтающего «просто наивно осчастливить всю Россию». В бюрократическом устройстве Комитета Толстой видит «пустоту такую же, какую найдешь в каждом штате присутственного места». Слабому Комитету грамотности Толстой противопоставляет «огромный русский комитет» «не грамотности, а образования, самого всестороннего образования», который «существует давно по всей России, развился в последнее время с необычайной силой, и деятельность его приводит в удивление всех людей, умеющих здраво смотреть на явления общественной жизни».
«Кто произвел, – спрашивает Толстой, – те десятки тысяч школ крестьянских, помещичьих, духовных, правительственных, студенческих, купеческих, воскресных, солдатских, женских, мещанских и всех возможных школ, возникших и возникающих в последнее время, как не тот бессознательно существующий огромный комитет образования, составленный из всего русского народонаселения?». Деятельность этого «огромного русского комитета» «будет продолжать идти своим широким историческим путем».
Толстой анализирует «Список русских и малороссийских книг, одобренных Комитетом грамотности для народных училищ и школ и для народного чтения». Он останавливается на книге П. М. Перевлесского «Предметные уроки по мысли Песталоцци. Руководство для занятий в школе и дома с детьми от семи до десяти лет» и сожалеет «о тех тысячах мучимых детей, о тех тысячах забитых детских светлых и поэтических душ», которые становятся жертвами уродливого применения метода наглядного обучения, заимствованного из немецкой педагогики.
Рассматривая составленную К. Д. Ушинским книгу для чтения «Детский мир», Толстой огорчен изложением ее, называет «мнимо-народным языком», «самым дурным, то есть гладким литературным языком, которым пишут фельетоны и повести в плохих журналах».
Заканчивается статья разбором книги И. Паульсона «Арифметика по способу немецкого педагога Грубе», в которой Толстой критиковал применение принципа наглядного обучения к изучению арифметики, предвидя, сколько будет через эту книгу «замучено, испорчено детских душ, сколько испорчено наив-ных учителей».
Статья «Об общественной деятельности на поприще народного образования» была напечатана в сентябрьской книжке «Ясной Поляны» с цензурными смягчениями, касающимися тех мест, где Толстой восставал против бюрократизма чиновников от образования.
Но председатель Петербургского Комитета грамотности С. С. Лошкарев признал справедливость критики Толстого: «Я лично очень Вам признателен, что Вы нас побранили, хотя не совсем с Вами согласен во многом в отношении пользы Комитета и членов в губерниях. Правда Ваша, что мы во многом расходимся с народом, его свойствами и требованиями, потому что большая часть из членов наших, участвующих в трудах Комитета и комиссии по составлению списка книг, народа не знает, она видела его не далее Сенной в Петербурге, да и там – полно, видела ли? <...> Я чувствую (хотя и не специалист) ежедневно наши ошибки. Жаль, что Вы не разобрали все наши книги...
Я показал членам Ваше мнение о нашем списке» (из письма 25 января 1863 г.).
ПСС, т. 8, с. 262–265.
