«[О “ВЕХАХ”]». 1909

Вышедший в начале 1909 г. сборник статей о русской интеллигенции «Вехи» заинтересовал Л. Толстого, предполагавшего найти там близкие ему идеи «о суеверии внешнего переустройства и необходимости внутренней работы каждого над собой». Но чтение статей сборника разочаровало и даже возмутило его. Об авторах Толстой отозвался, по свидетельству Д. П. Маковицкого, так: «Слишком они увлечены, они знают все. Чего там только нет! И то, и то; а, наконец, не знаешь, чего они хотят».

Толстой был разочарован «болтовней», которую он нашел в сборнике, и противопоставлял его полученному от крестьянина письму, в котором тот «безграмотно, но очень верно подходил к самой сути причин бедственности нашей жизни». «Бьет в самый центр, – говорил Толстой. – И начинается оно прямо: “Убеждения моя такая...”».

По мнению секретаря писателя Н. Н. Гусева, статью о «Вехах» Толстой «не хочет печатать отчасти потому, что не хочет обижать “молодую интеллигенцию”, т. е. авторов сборника, статьи которого он подвергает резкой критике, отчасти потому, что эта книга вызвала большую полемику, в которую ему не хотелось бы вмешиваться, отчасти и по другим соображениям.

И в беседе с журналистами – корреспондентом «Русского слова» С. П. Спиро, которому Толстой сообщил основные мысли статьи для напечатания в газете выдержки из нее, и П. Б. Струве, редактором «Русской мысли», Толстой объяснил главную причину своего нежелания печатать статью полностью: «Я решил не печатать моей статьи, так как не желаю вызвать – боюсь этого – недоброе чувство в людях». И сделал очень важное замечание: «Справедливы ваши упреки интеллигенции в нерелигиозности и, я бы еще прибавил, – в ужасающей самоуверенности. Но я не вижу той религиозной основы, во имя которой все это говорится, а ведь это главное».

В Дневнике писателя от 23 апреля запись: «Читал “Вехи”. Удивительный язык. Надо самому бояться этого. Не русские, выдуманные слова, означающие подразумеваемые новые оттенки мысли, неясные, искусственные, условные и ненужные. Могут быть нужны эти слова, только когда речь идет о ненужном. Слова эти употребляются и имеют смысл только при большом желании читателя догадаться и должны бы сопровождаться всегда прибавлением: “ведь ты понимаешь, мы с тобой понимаем это”».

Позже, в разговоре с В. Г. Малахиевой-Мирович, неодобрительно отозвавшись о ее переводе книги В. Джемса «Многообразие религиозного опыта», Толстой заметил: «Что это за язык: “экзистенциальный”? Разве не стыдно так уродовать язык? И сублиминальный требуется? Я 82 года живу и не слыхал. И что оно может значить, это поганое слово?» – Подсознательный. – «Что это значит “под”? Я понимаю, вот это стул подо мной. Разве нельзя было сказать «внесознательный»? Это “Вехи”, кажется, выдумали. Разве это по-русски? Напустили туману, притворившись, что это и есть самое главное, чтобы позаковыристее выразиться, чтобы никто ничего – и прежде всего они сами – ничего не поняли».

Извлечения из статьи были опубликованы: С. Спиро. Лев Толстой о «Вехах» («Русское слово», 1909, № 114, 21 мая)*.

ПСС, т. 38.

* См. в кн.: Лакшин В. Интервью и беседы с Толстым. – М., 1986.