«НЕ МОГУ МОЛЧАТЬ». 1908
Знаменитый манифест Толстого-публициста.
После прочтения в газете «Русь» сообщения о смертных казнях, Толстой был взволнован, потрясен, не говорил, а кричал обессилевшим голосом: «Это ужасно!».
Особенно потрясло его сообщение о повешении двадцати крестьян, которое он прочел 10 мая в газете «Русские ведомости» (1908, № 107 от 9 мая) и которое было опубликовано в тот же день в «Руси». Толстой продиктовал в фонограф: «Нет, это невозможно! Нельзя так жить!.. Нельзя так жить!.. Нельзя и нельзя. Каждый день столько смертных приговоров, столько казней. Нынче 5, завтра 7, нынче 20 мужиков повешено, двадцать смертей... А в Думе продолжаются разговоры о Финляндии, о приезде королей, и всем кажется, что это так и должно быть». Толстой от волнения не мог дальше говорить; а 12 мая записал в Дневнике: «Вчера мне было особенно мучительно тяжело от известия о 20 повешенных крестьянах. Я начал диктовать в фонограф, но не мог продолжать».
После прочтения в газете «Русь» сообщения о смертных казнях, Толстой был взволнован, потрясен, не говорил, а кричал обессилевшим голосом: «Это ужасно!».
Особенно потрясло его сообщение о повешении двадцати крестьян, которое он прочел 10 мая в газете «Русские ведомости» (1908, № 107 от 9 мая) и которое было опубликовано в тот же день в «Руси». Толстой продиктовал в фонограф: «Нет, это невозможно! Нельзя так жить!.. Нельзя так жить!.. Нельзя и нельзя. Каждый день столько смертных приговоров, столько казней. Нынче 5, завтра 7, нынче 20 мужиков повешено, двадцать смертей... А в Думе продолжаются разговоры о Финляндии, о приезде королей, и всем кажется, что это так и должно быть». Толстой от волнения не мог дальше говорить; а 12 мая записал в Дневнике: «Вчера мне было особенно мучительно тяжело от известия о 20 повешенных крестьянах. Я начал диктовать в фонограф, но не мог продолжать».
Чтение в журнале «Былое» 1906-1908 гг. статей о казнях революционеров, статей В. Владимирова в «Руси» о карательной экспедиции Семеновского полка на Московско-Казанской железной дороге в декабре 1905 г. (хотя изложение в этих публикациях не понравились: «Такие ужасные факты излагает со своими эпитетами, пояснениями, выводами <…> Они только ослабляют впечатление. Надо читателю самому предоставить делать эти выводы»).
13 мая Толстой в резком, страстном тоне набросал статью, впоследствии названную «Не могу молчать». «Это (смертные казни) так мучает меня, что я не могу быть спокоен, пока не выскажу всех тех чувств, которые во мне это вызывает».
В первом наброске статьи были названы имена многих политиков: Милюкова, Гучкова, Щегловитова, Столыпина, Николая Романова и др.
В Дневнике 14 мая Толстой отметил: «Написал обращение, обличение – не знаю что – о казнях <…> Кажется, то, что нужно». И признавался: «Мне прямо хочется ее поскорее напечатать <…> Там будь что будет, а я свое исполнил». Отсылая статью В. Г. Черткову для издания, писатель торопил: «Издавайте скорей».
Статья в отрывках впервые была напечатана 4 июля 1908 г. в газетах «Русские ведомости», «Слово», «Речь», «Современное слово» и др., за что все они были оштрафованы. Севастопольский издатель, расклеивший по городу номер своей газеты с отрывками из «Не могу молчать», был арестован.
Вышла отдельной брошюрой в Петербурге в переводе на латышский язык; полностью была напечатана в нелегальной типографии в Туле; в том же 1908 г. издана И. П. Ладыжниковым с предисловием: «Печатаемое нами новое произведение Льва Николаевича Толстого опубликовано одновременно в газетах почти всех цивилизованных стран 15-го июля 1908 г. и произвело глубокое впечатление, несмотря на отрицательное отношение автора к русскому освободительному движению. Как интересный исторический и характерный для великого писателя документ, мы предлагаем это произведение русскому читателю». В России статья распространялась преимущественно в отрывках в легальной прессе, полностью – в гектографированных и рукописных списках и в подпольных изданиях.
В газете «Слово» 10 июля 1908 г. было опубликовано письмо И. Е. Репина: «Лев Толстой в своей статье о смертной казни <…> высказал то, что у всех нас, русских, накипело на душе и что мы по малодушию или неумению не высказали до сих пор. Прав Лев Толстой – лучше петля или тюрьма, нежели продолжать безмолвно ежедневно узнавать об ужасных казнях, позорящих нашу родину, и этим молчанием как бы сочувствовать им. Миллионы, десятки миллионов людей, несомненно, подпишутся теперь под письмом нашего великого гения, и каждая подпись выразит собою как бы вопль измученной души. Прошу редакцию присоединить мое имя к этому списку». И в печати всего мира появились многочисленные отклики на манифест Толстого-публициста.
В. Г. Короленко писал: «В ту минуту, когда я пишу эти строки, весь образованный мир читает опять одну из “общеизвестных истин” в освещении Толстого: его простые слова на азбучную тему о смертной казни опять потрясают людские сердца».
Одновременно манифест Толстого появился в газетах всего мира цивилизованных стран.
Но статья вызвала и резко враждебные отзывы: 60 сочувственных и 21 «ругательное» письмо (Архив Толстого). В Ясную Поляну пришла и страшная посылка – с веревкой и письмом-пожеланием: «Не утруждая правительство, можете сделать сами»*.
ПСС, т. 37, с. 83–96.
* Лев Толстой. Дневники. Записные книжки. Статьи. 1908 г. Предисловие И. В. Петровицкой. – М.: ВК, 2009.
