ОРГАНИЗАЦИОННОМУ КОМИТЕТУ Х МЕЖДУНАРОДНОГО МИРНОГО КОНГРЕССА. 1900
Ответ на приглашение Организационного комитета международного мирного конгресса, выразившего надежду, что Толстой согласится «оказать нам поддержку своим именем».
В приветственной телеграмме Толстой, сообщив о своей болезни, выразил пожелание, «чтобы Всемирный конгресс 1900 г. двинул вперед идею братства и мира».
Перепечатано газетами всего мира.
ПСС, т. 72.
В конце 1899 г. – начале 1900 г. общество было встревожено сообщениями в прессе о болезни Толстого. Откликнулся на эти известия А. П. Чехов в письме М. О. Меньшикову 29 января 1900 г.: «Из того, что я читал в газетах и что Вы теперь пишете <...> вернее всего, что Лев Николаевич здоров (если не говорить о камнях) и проживет еще лет двадцать. Болезнь его напугала меня и держала в напряжении. Я боюсь смерти Толстого. Если бы он умер, то у меня в жизни образовалось бы большое пустое место. Во-первых, я ни одного человека не любил так, как его; я человек неверующий, но из всех вер считаю наиболее близкой и подходящей для себя именно его веру. Во-вторых, когда в литературе есть Толстой, то легко и приятно быть литератором; даже сознавать, что ничего не сделал и не делаешь, не так страшно, так как Толстой делает за всех. Его деятельность служит оправданием тех упований и чаяний, какие на литературу возлагаются. В-третьих, Толстой стоит крепко, авторитет у него громадный, и, пока он жив, дурные вкусы в литературе, всякое пошлячество, наглое и слезливое, всякие шершавые, озлобленные самолюбия будут далеко и глубоко в тени. Только один его нравственный авторитет способен держать на известной высоте так называемые литературные настроения и течения. Без него бы это было беспастушное стадо или каша, в которой трудно было бы разобраться».
В приветственной телеграмме Толстой, сообщив о своей болезни, выразил пожелание, «чтобы Всемирный конгресс 1900 г. двинул вперед идею братства и мира».
Перепечатано газетами всего мира.
ПСС, т. 72.
В конце 1899 г. – начале 1900 г. общество было встревожено сообщениями в прессе о болезни Толстого. Откликнулся на эти известия А. П. Чехов в письме М. О. Меньшикову 29 января 1900 г.: «Из того, что я читал в газетах и что Вы теперь пишете <...> вернее всего, что Лев Николаевич здоров (если не говорить о камнях) и проживет еще лет двадцать. Болезнь его напугала меня и держала в напряжении. Я боюсь смерти Толстого. Если бы он умер, то у меня в жизни образовалось бы большое пустое место. Во-первых, я ни одного человека не любил так, как его; я человек неверующий, но из всех вер считаю наиболее близкой и подходящей для себя именно его веру. Во-вторых, когда в литературе есть Толстой, то легко и приятно быть литератором; даже сознавать, что ничего не сделал и не делаешь, не так страшно, так как Толстой делает за всех. Его деятельность служит оправданием тех упований и чаяний, какие на литературу возлагаются. В-третьих, Толстой стоит крепко, авторитет у него громадный, и, пока он жив, дурные вкусы в литературе, всякое пошлячество, наглое и слезливое, всякие шершавые, озлобленные самолюбия будут далеко и глубоко в тени. Только один его нравственный авторитет способен держать на известной высоте так называемые литературные настроения и течения. Без него бы это было беспастушное стадо или каша, в которой трудно было бы разобраться».
