«СТРАШНЫЙ ВОПРОС». 1891
О надвигающемся голоде летом 1891 г. заговорила русская пресса, тревожные известия приходили из разных губерний России. Но правительство и казенная официальная печать не проявляли беспокойства; сообщалось о «недороде» хлеба, оптимистически утверждалось, что «никому не приходит в голову мысль о непосильности для государства борьбы с неурожаем». Российский официоз и легальная публицистика старались «не пугать» общественное мнение надвигающимся голодом. Журнал «Русская мысль» призывал не отчаиваться; «пусть только пойдут широким руслом частные пожертвования – и наиболее острый кризис без особого труда будет осилен».
Толстого, знающего жизнь крестьянства, горячо откликнувшегося на известия о новом неурожае и грозящем бедствии, подобные публикации возмущали. На этот раз он сразу отверг мысль о возможности прокормить народ подачками богатых, «обжирающихся людей»; Толстой в письмах жестко, резко формулирует – «блевотиной, которой рвет богачей», – сказался его опыт помощи голодающим в 1873 г. и благотворительности во время московской переписи населения.
Толстой поселился у своего друга, земского деятеля И. И. Раевского в Бегичевке, Рязанской губернии, решив «вместо Москвы поселиться в Епифанском уезде в самой середине голодающих и делать там, что Бог велит, – кормить, раздавать, если будет что» (Т. 66, с. 56). Толстой со своими помощниками открыл 70 столовых, закупал необходимое продовольствие, распределял помощь, составлял опись каждого крестьянского двора. Он анализировал, исследовал «нынешнее положение» крестьянства.
Толстого, по его признанию, «неотвязно тяготил» самый важный «страшный вопрос»: «Есть ли в России достаточно хлеба?». Он решил написать в газету «статью о том, что страшно не знать, достанет или недостанет хлеба в России на прокормление» (Т. 84, с. 90). Статью «Страшный вопрос» Толстой так и начинает – с насущных вопросов: «Есть ли в России достаточно хлеба, чтобы прокормиться до нового урожая? Одни говорят, что есть, другие говорят, что нету, но никто не знает этого верно. А знать это надо, и знать наверное, теперь же, перед началом зимы, – так же надо, как надо знать людям, пускающимся в дальнее плавание, есть ли или нет на корабле достаточное количество пресной воды и пищи.
Страшно подумать о том, что будет с командой и пассажирами корабля, когда в середине океана окажется, что запасы все вышли. Еще более страшно подумать о том, что будет с нами, если мы поверим тем, которые утверждают, что хлеба у нас достанет на всех голодающих, и окажется перед весной, что утверждающие это ошиблись.
Страшно подумать о последствиях такой ошибки. Последствием этой ошибки ведь будет нечто ужасное: разрушение всего существующего порядка, смерть голодных миллионов и худшее из всех бедствий – остервенение, озлобление людей».
И как очевидец, лично убедившийся в степени нужды голодающих, Толстой-публицист утверждает: «Голод же нынешнего года есть беда, степень которой можно и должно не только предвидеть, но можно и должно предвидеть и предупредить».
Заканчивается статья требованием скорейшего ответа на «страшный вопрос»: необходимые сведения должны быть собраны и «оглашены теперь, сейчас же...».
Толстой надеялся, что его статья «может быть полезна… Красноречия там нет <…> а есть нечто, точно нужное и мучающее всех».
Завершив статью, Толстой просит Н. Я. Грота, в журнале которого толстовская статья «О голоде» в это время проходит цензурные мытарства, просмотреть статью (чтобы не было повторов) и отправить ее редактору «Русских ведомостей» В. М. Соболевскому для печати.
Правка в статью вносилась спешно; 6 ноября статья уже вышла в свет (в № 306 «Русских ведомостей»). Соболевский кое-что для цензуры выпустил и слегка изменил. Несмотря на то, что статья вышла в смягченном виде, она вызвала резкое неудовольствие властей, «привела в действие все пружины охранительной политики»*: министр внутренних дел объявил «Русским ведомостям» грозное второе предостережение. Во все газеты и журналы был разослан приказ Главного управления по делам печати не публиковать ни одной статьи Толстого**. Встревоженно откликнулся «Вестник Европы» в отделе общественной хроники: Настоящее положение вопроса о средствах к борьбе с голодом. – Статья гр. Л. Н. Толстого и московская печать.
Но главным была действенность выступления Толстого-публициста, всколыхнувшего общественное мнение: после публикации статьи «Страшный вопрос» «немедленно приказали счесть весь хлеб».
ПСС, т. 29, с. 117–125.
* Розенберг Вл. Л. Н. Толстой и «Русские ведомости» // Русские ведомости. 1863-1913: Сб. статей. – М., 1913. – С. 178.
** Вестник Европы. Кн. XII. С. 867–875.
