«ПРЕДИСЛОВИЕ К “СЕВАСТОПОЛЬСКИМ ВОСПОМИНАНИЯМ” АРТИЛЛЕРИЙСКОГО ОФИЦЕРА А. И. ЕРШОВА». 1889
В январе 1889 г. знакомый Толстого со времен Севастопольской обороны А. И. Ершов (1834-1907) попросил написать предисловие к новому изданию у А. С. Суворина его книги «Севастопольские воспоминания артиллерийского офицера» Е. Р. Ш-ова, напечатанной тридцать лет назад в «Библиотеке для чтения» (1856 и 1857 гг.), а в 1858 г. – отдельным изданием с посвящением А. В. Дружинину.
На Толстого книга произвела яркое, «сильное впечатление»: «Я переживал с автором пережитое и мною 34 года тому назад. Пережитое это было и то, что описывает автор, – ужасы войны, но и то, чего почти не описывает автор, – то душевное состояние, которое при этом испытал автор. Мальчик, только что выпущенный из корпуса, попадает в Севастополь...», – так начинает Толстой, автор знаменитых «Севастопольских рассказов», свою статью-рецензию. Проводя аналогию со своим собственным душевным состоянием на войне, Толстой откровенен: «Я испытал это состояние уже не мальчиком, а когда мне было 24 года, и испытал его на Кавказе не при таких страшных условиях, при которых довелось испытать его Ершову, и потому мог больше сознавать его»; но затем зачеркнул эти строки.
Толстой во время работы над предисловием вносит много исправлений, заменяет и смягчает резкие формулировки, срывая маску с так называемого «героизма» на войне, с «военных подвигов». Характеристика сочинений о войне, прежде всего относящаяся к книге А. И. Ершова, вычеркивается, и мысль излагается в значительно смягченном виде, без упоминания о «лицемерии» и «фарисействе».
Толстой характеризует ужасное, по его словам, нравственное состояние, при котором возвратившийся с войны юноша, «мальчик», под влиянием всеобщего восхваления признает ту роль героя, которую ему приписывают, и старается «сам перед собой скрыть то, что он очень хорошо знает, и описать и себе и другим свое участие в войне не как постыдное пребывание в подлой и глупой ловушке, а как что-то неопределенно геройское».
Вычеркивается заключение, в котором Толстой сравнивал «Севастопольские воспоминания» Ершова и свои «Севастопольские рассказы», давал характеристику прежним военно-
историческим сочинениям: «Таково мое описание Севастополя, и таково же описание Ершова. Эти описания отличаются от тех наивных, уже выведшихся у нас из употребления со времен Михайловского-Данилевского и Богдановича, тем, что они не режут ушей фальшью, а говорят что-то похожее на правду; но они не правдивы по существу, они скрывают главное, заслоняя его побочным. Описания эти поучительны только как психологический материал».
Вместо этого заключения вновь Толстой набрасывает иное: «Пора нам знать, что разрешения этого нет, и фатальности нет никакой, и что в войне нет и не может быть ничего иного, кроме проявления самых низких животных свойств человека и что...», и, не доканчивая мысль, пишет заключение заново. Он писал уже о своем новом отношении к войне.
Заключение статьи – яркой, горячей проповеди против войны – рассказ юнкера о том, как Скобелев перепоил солдат, чтобы они перерезали мирное население. «Чувствуется, что автор знает, что есть закон Божий: люби ближнего и потому не убий, который не может быть отменен никакими человеческими ухищрениями. И в этом достоинство книги. Жалко только, что это только чувствуется, а не сказано прямо и ясно. Описываются страдания и смерти людей, но не говорится о том, что производит их.
35 лет тому назад и то хорошо было, но теперь уже нужно другое.
Нужно описывать то, что производит страдания и смерти войн, для того, чтобы узнать, понять и уничтожить эти причины. “Война! Как ужасна война со своими ранами, кровью и смертями!” – говорят люди. “Красный Крест надо устроить, чтобы облегчить раны, страдания и смерть”. Но ведь ужасны в войне не раны, страдания и смерть, <...> а то, что позволяет людям производить их. <...> Не Красный Крест нужен, а простой крест Христов для уничтожения лжи и обмана.
Я дописывал это предисловие, когда ко мне пришел юноша из юнкерского училища. Он сказал мне, что его мучают религиозные сомнения, он прочел “Великого инквизитора” Достоевского, и его мучает сомнение: почему Христос проповедовал учение, столь трудно исполнимое. Он ничего не читал моего. Я осторожно говорил с ним о том, что надо читать Евангелие и в нем находить ответы на вопросы жизни. Он слушал и соглашался. Перед концом беседы я заговорил о вине и советовал ему не пить. Он сказал: “Но в военной службе бывает иногда необходимо”. Я думал – для здоровья, силы, и ждал победоносно опровергнуть его доводами опыта и науки, но он сказал: «Вот, например, в Геок-Тепе, когда Скобелеву надо было перерезать население, солдаты не хотели, и он напоил их, и тогда...» Вот где все ужасы войны: в этом мальчике с свежим молодым лицом и с погончиками, под которыми аккуратно просунуты концы башлыка, с вычищенными чисто сапогами и его наивными глазами и столь погубленным миросозерцанием!
Вот где ужас войны!»
И к этому восклицанию Толстого «Вот где ужас войны!» следует дополнение: «Какие миллионы работников Красного Креста залечат те раны, которые кишат в этом слове, произведении целого воспитания».
Предисловие Толстого в печати не появилось, книга Ершова вышла без него в 1891 г. Статья Толстого напечатана впервые лишь в 1902 г. в издании «Свободного слова» (Christchurch, Hants, England) в брошюре под заглавием: «Л. Н. Толстой. “Против войны”». В России впервые в «Сочинениях гр. Л. Н. Толстого», изд. 12-е, ч. 17-я (1911).
ПСС, т. 27, с. 520-526.
На Толстого книга произвела яркое, «сильное впечатление»: «Я переживал с автором пережитое и мною 34 года тому назад. Пережитое это было и то, что описывает автор, – ужасы войны, но и то, чего почти не описывает автор, – то душевное состояние, которое при этом испытал автор. Мальчик, только что выпущенный из корпуса, попадает в Севастополь...», – так начинает Толстой, автор знаменитых «Севастопольских рассказов», свою статью-рецензию. Проводя аналогию со своим собственным душевным состоянием на войне, Толстой откровенен: «Я испытал это состояние уже не мальчиком, а когда мне было 24 года, и испытал его на Кавказе не при таких страшных условиях, при которых довелось испытать его Ершову, и потому мог больше сознавать его»; но затем зачеркнул эти строки.
Толстой во время работы над предисловием вносит много исправлений, заменяет и смягчает резкие формулировки, срывая маску с так называемого «героизма» на войне, с «военных подвигов». Характеристика сочинений о войне, прежде всего относящаяся к книге А. И. Ершова, вычеркивается, и мысль излагается в значительно смягченном виде, без упоминания о «лицемерии» и «фарисействе».
Толстой характеризует ужасное, по его словам, нравственное состояние, при котором возвратившийся с войны юноша, «мальчик», под влиянием всеобщего восхваления признает ту роль героя, которую ему приписывают, и старается «сам перед собой скрыть то, что он очень хорошо знает, и описать и себе и другим свое участие в войне не как постыдное пребывание в подлой и глупой ловушке, а как что-то неопределенно геройское».
Вычеркивается заключение, в котором Толстой сравнивал «Севастопольские воспоминания» Ершова и свои «Севастопольские рассказы», давал характеристику прежним военно-
историческим сочинениям: «Таково мое описание Севастополя, и таково же описание Ершова. Эти описания отличаются от тех наивных, уже выведшихся у нас из употребления со времен Михайловского-Данилевского и Богдановича, тем, что они не режут ушей фальшью, а говорят что-то похожее на правду; но они не правдивы по существу, они скрывают главное, заслоняя его побочным. Описания эти поучительны только как психологический материал».
Вместо этого заключения вновь Толстой набрасывает иное: «Пора нам знать, что разрешения этого нет, и фатальности нет никакой, и что в войне нет и не может быть ничего иного, кроме проявления самых низких животных свойств человека и что...», и, не доканчивая мысль, пишет заключение заново. Он писал уже о своем новом отношении к войне.
Заключение статьи – яркой, горячей проповеди против войны – рассказ юнкера о том, как Скобелев перепоил солдат, чтобы они перерезали мирное население. «Чувствуется, что автор знает, что есть закон Божий: люби ближнего и потому не убий, который не может быть отменен никакими человеческими ухищрениями. И в этом достоинство книги. Жалко только, что это только чувствуется, а не сказано прямо и ясно. Описываются страдания и смерти людей, но не говорится о том, что производит их.
35 лет тому назад и то хорошо было, но теперь уже нужно другое.
Нужно описывать то, что производит страдания и смерти войн, для того, чтобы узнать, понять и уничтожить эти причины. “Война! Как ужасна война со своими ранами, кровью и смертями!” – говорят люди. “Красный Крест надо устроить, чтобы облегчить раны, страдания и смерть”. Но ведь ужасны в войне не раны, страдания и смерть, <...> а то, что позволяет людям производить их. <...> Не Красный Крест нужен, а простой крест Христов для уничтожения лжи и обмана.
Я дописывал это предисловие, когда ко мне пришел юноша из юнкерского училища. Он сказал мне, что его мучают религиозные сомнения, он прочел “Великого инквизитора” Достоевского, и его мучает сомнение: почему Христос проповедовал учение, столь трудно исполнимое. Он ничего не читал моего. Я осторожно говорил с ним о том, что надо читать Евангелие и в нем находить ответы на вопросы жизни. Он слушал и соглашался. Перед концом беседы я заговорил о вине и советовал ему не пить. Он сказал: “Но в военной службе бывает иногда необходимо”. Я думал – для здоровья, силы, и ждал победоносно опровергнуть его доводами опыта и науки, но он сказал: «Вот, например, в Геок-Тепе, когда Скобелеву надо было перерезать население, солдаты не хотели, и он напоил их, и тогда...» Вот где все ужасы войны: в этом мальчике с свежим молодым лицом и с погончиками, под которыми аккуратно просунуты концы башлыка, с вычищенными чисто сапогами и его наивными глазами и столь погубленным миросозерцанием!
Вот где ужас войны!»
И к этому восклицанию Толстого «Вот где ужас войны!» следует дополнение: «Какие миллионы работников Красного Креста залечат те раны, которые кишат в этом слове, произведении целого воспитания».
Предисловие Толстого в печати не появилось, книга Ершова вышла без него в 1891 г. Статья Толстого напечатана впервые лишь в 1902 г. в издании «Свободного слова» (Christchurch, Hants, England) в брошюре под заглавием: «Л. Н. Толстой. “Против войны”». В России впервые в «Сочинениях гр. Л. Н. Толстого», изд. 12-е, ч. 17-я (1911).
ПСС, т. 27, с. 520-526.
