Андрей Львович Толстой

Рождению дяди Андрея, через шесть лет после Маши, предшествовала смерть в раннем возрасте двух братьев и сестры. Он с Мишей и Сашей составили группу младших детей, в воспитании которых Лев Николаевич принимал мало участия.

Дядя Андрей на два года старше моего отца, с которым его связывала глубокая взаимная привязанность, был человек порывистый и страстный. Все любили его за великодушие, простоту, доброту и благородство, даже те, кто не одобрял его буйного поведения. Храбрый и уверенный в себе, он перешел пешком Волгу с одного берега на другой во время ледохода. Страстный охотник, любящий лошадей, может быть, больше, чем людей, он разводил знаменитую породу орловских рысаков. Нежный и мягкий, как ребенок, он легко мог вспылить, быть жестоким, даже грубым. Но всегда раскаивался. Однажды, рассердившись на повара, который испортил ужин, он ударил его по лицу, но через несколько секунд, стыдясь своего поступка, дал ему 100 рублей, чтобы тот его простил, эта сумма в десять раз превышала его месячное жалованье.

Он очень любил мать, которая его обожала и прощала ему все. Он любил отца, но боялся его; это не мешало ему с самых юных лет отстаивать свои взгляды Так, в тринадцать лет во время обеда отец ему сказал, что нехорошо пить слишком крепкий кофе. Андрей отвернулся, не говоря ни слова, а философ H. Н. Страхов, сидевший за столом, заметил, что это для его же блага. «Нельзя же делать все, что говорит папа»,— возразил Андрей.

Их разлад со временем еще больше разгорелся. Лев Николаевич напрасно давал Андрею уроки морали. Он критиковал его за самоуверенность, хвастовство, за проступки, компрометирующие его имя, за деньги, которые он тратил. Он сожалел о его безрассудной трате денег на цыган, женщин, охоту, на автомобиль, который внушал ужас деревенским жителям, раньше никогда его не видевших. Оценив доброту Андрея, «самое дорогое и важное качество, которое дороже всех на свете», Лев Николаевич советовал сыну применять в жизнь свои идеи на благо народа. Но Андрей, убежденный монархист, православный верующий, исполняющий церковные обряды, не испытывал никакой тяги к народу и ни в чем не менял своего поведения.

Дядя Андрей не принадлежал своему времени, он должен был родиться веком раньше. Несносный для одних, очень привлекательный для других, этот верный слуга царя не был сторонником ни идей французской революции, ни философии своего отца. Он считал, что если он дворянин, то должен пользоваться всеми привилегиями и всеми преимуществами дворянства. Он обращался ко всем, кто был ниже его рангом, на ты, в то время как его отец со всеми был на вы, за исключением друзей молодости.

Из всех страстей Андрея женщины были всегда на первом месте. Одаренный от природы исключительным темпераментом, он с пятнадцати лет, к великому огорчению отца, пропадал дни и ночи в деревне Ясная Поляна. Внешне он не был Адонисом¹, но в нем было столько обаяния, что у него было бессчетное количество романов с женщинами полусвета, света, с женой премьер-министра Горемыкина² и, может быть, даже с великой княгиней .

Андрею не было еще восемнадцати лет, когда он заявил о своем намерении жениться на крестьянке³ из деревни. Он бросил учебу в гимназии, целые ночи проводил у цыган, вел рассеянный образ жизни. В большом письме от 16 октября 1895 года Лев Николаевич дал сыну наставления. Сначала он разъяснил недоразумение, которое Андрей принял за согласие: его отец сказал однажды, что жениться всё равно на ком, на принцессе или крестьянке. Толстой писал: «...я не только не могу быть согласен на твою женитьбу теперь, но, напротив, счел это самым решительным шагом к погибели, после которой возврат к хорошей жизни едва ли был возможен. Женитьба твоя теперь, по всем вероятиям, сделала бы то, что ты через неделю, а может, и раньше, очнулся бы не только с нелюбимой, но и с ненавидимой, возбуждающей отвращение женой на шее (так всегда бывает при одном чувственном сближении) и в руках жадных и грубых родных жены, которые не выпустят из рук тебя с тем состоянием, которое у тебя будет. При взятой тобой привычке вином заглушать неприятности, с помощью тех же родственников, с которыми ты и теперь пьешь, пьянство совсем овладеет тобой, и страшно подумать о том несчастном положении, в котором ты, наверное, будешь через два, три, много,— через пять лет, то есть в те годы, когда тебе только бы следовало начинать жить семейной жизнью, если уж тебе так необходимо жениться».

Андрей прислушался к мудрым советам отца, порвал с крестьянской девушкой, но образ жизни не изменил. Он вел бурный образ жизни, много тратил денег, делал долги, присылал матери телеграммы с требованием больших сумм денег, потом уехал на Кавказ. В Тифлисе летом он познакомился с грузинской княжной Еленой Гуриели, влюбился в нее, сделал ей предложение, потом вернулся в Москву, где встретил Ольгу Дитерихс, в которую тоже влюбился. Дочь генерала, золовка Черткова, последователя Льва Толстого, она была красива, умна, образована и увлечена идеями Толстого.

Очарованная, как и все остальные, обаянием Андрея, она вышла за него замуж 8 января 1899 года в Туле.

Перед тем как отправиться в церковь, мать Андрея и брат Илья благословили его в номере гостиницы, где собралась вся семья, за исключением отца.

«Андрюша, как во сне,— писала Софья Андреевна в дневнике,— растроганный, но не понимающий сам, почему он женится и как будет потом».

После венчания был обед у генерала Куна⁴, потом гости, веселые и подвыпившие, проводили молодых на вокзал, куда Лев Николаевич приехал верхом из Ясной Поляны. Собралась толпа зевак: «Толстой и свадьба, какое любопытное зрелище».

Когда княжна Елена Гуриели узнала о женитьбе Андрея, она пыталась покончить с собой, выстрелила в себя из пистолета, рана была не смертельная, и она осталась жива, но умерла через год от последствий ранения. Друг ее детства, князь Челокаев⁵, написал Льву Николаевичу возмущенное письмо, обвиняя Андрея в этом несчастье. В ответе Толстой писал ему 16 октября 1899 года: «Поступок сына, искренно увлекшегося и потом охладевшего, хотя и не злой, был непростительно легкомысленный и нехороший в той мере, в которой он связал себя обещанием, которого не сдержал, и потому для него нет оправданий, в особенности ввиду тех ужасных последствий, которые имел этот поступок.

Я покажу ему ваше письмо и знаю, как жестоко он будет страдать. Знаю также, что его страдания не поправят и не искупят сделанного зла.

И потому не в защиту его, а для смягчения негодования против него, могу сказать только одно: простите его по-христиански за то ужасное несчастье, которого он был невольной причиной.

Благодарю вас за умеренный тон вашего письма и прошу принять уверения моего уважения и сердечно болезненного участия в горе вашего семейства».

В течение первых двух лет брака супруги были счастливы. Благодаря благотворному влиянию жены Андрей успокоился.

От этого союза родилось двое детей: Соня в 1900 году и Илья в 1903. Но супружество скоро стало для них мукой. Характеры их больше не подходили друг другу. В 1904 году Андрей увлекся Анной Толмачевой, дочерью генерала Соболева, она ответила ему взаимностью. Жена, узнав об этой связи, уехала с детьми в Англию к сестре. Андрей, окончательно запутавшись, порвал с Анной и отправился на русско-японскую войну.

Мать, братья: Илья, Лев и Михаил поехали в Тамбов провожать его на фронт. 5 августа 1904 года он уехал со штабом своего полка в действующую армию по транссибирской железной магистрали на Дальний Восток.

Софья Андреевна описала в дневнике проводы на войну своего «милого, хотя и плохо живущего и любящего сына», Андрюши, которого она продолжала любить, несмотря на его непутевую жизнь.

В сентябре 1904 года отец написал ему письмо: «Знаю опытом, как на войне все живут, бодрясь и стараясь забыться — иначе нельзя делать страшное дело войны, но прошу тебя не забывай и на войне свою душу. И старайся быть добр со всеми. В этом все. А тебе это легко, потому что ты добр в душе. Прощай пока, целую тебя и очень люблю». И в октябре: «Я хочу сказать тебе, несмотря на всю твою отдаленность от меня по взглядам, я тебя очень, очень люблю и духовной христианской любовью и простой человеческой нежной любовью».

На войне Андрей был ранен, получил Георгиевский крест за храбрость и вернулся в Ясную Поляну.

В 1907 году он поступил на службу чиновником особых поручений при тульском губернаторе Михаиле Викторовиче Арцимовиче, который был человеком честным, поддерживающем прекрасные отношения с Львом Николаевичем. Андрей влюбился в его жену, не очень красивую, старше его на несколько лет. Они внушили друг другу такую безрассудную страсть, что она ушла к Андрею, оставив дом, отчаявшегося мужа и шестерых детей. Какой скандал! «Сын Толстого увел жену губернатора».

В мае Толстой пытался в большом письме отговорить сына. Он заканчивает письмо словами: «Целую тебя и люблю больше, чем прежде, зная, что ты страдаешь». Толстой написал также 3 июня письмо обманутому мужу, который вынужден был уйти в отставку: «...виделся с сыном и говорил с ним, высказав мой взгляд на его ПОСТУПОК И на предстоящие бедственные последствия его во всяком случае, в особенности, если он думает ложью (т. е. разводом.— С. Т.) перед Богом легализовать его... молодые люди вообще воображают, что от того, что старики свободны от страсти (то самое условие, которое дает цену их суждениям), что они от этого не могут понимать их, они же в особенности лишены способности судить свои поступки и вообще твердого нравственного кретерия. И потому слова мои не могли иметь и не имели никакого действия.

С глубоким соболезнованием к вашему несчастью... в этих самых трудных условиях, а также к вашей личности остаюсь любящий вас Лев Толстой».

В тот же день он написал письмо супруге губернатора, осуждая ее, умоляя ее вернуться к мужу и детям: «Вы совершили одно из самых тяжелых и вместе с тем гадких преступлений, которые может совершать жена и мать, и, совершив это преступление, вы не делаете то, что свойственно всякой, не говорю христианке, но самой простой, не потерявшей всякую совесть женщине, не ужасаетесь перед своим грехом, не каетесь в нем... Опомнитесь, милая сестра, и поймите, что совершенный грех, как сорванный цветок, ничем нельзя сделать несовершенным... Он (ваш муж.— С. Т.) страдает жестоко, но страдания его возвышают, очищают ему душу. Ваши же страдания гадкие, низкие, все больше и больше принижающие оскверняющие вашу душу... жалко мне и его и вас особенно за то будущее, которое ожидает вас. И это будущее я вижу также ясно, как я вижу перед собой стоящую чернильницу И это будущее ужасно. Особенно тесное сожительство вследствие исключительного семейного положения с человеком с праздными, роскошными и развратными привычками, самоуверенным, несдержанным и лишенным каких бы то ни было нравственных основ, и при этом бедность при привычке обоих к роскоши и у каждого брошенные семьи...

Я около месяца болею и теперь очень слаб, и потому письмо мое так бессвязно и бестолково. Но, несмотря на бестолковость его, я надеюсь, что вы почуете в нем то чувство истинной любви и жалости к вам, которое руководило мной».

В ответе на письмо Андрея Толстой писал ему 10 июля 1907 года: «Письмо твое, Андрюша, давнишнее я разорвал тотчас, как прочел его. Мне было неприятно... И тогда чувство неприятности от письма было меньше чувства жалости и любви к тебе, теперь же уничтожилось, исчезло совершенно неприятное чувство и осталось одно желание помочь тебе, облегчить тебе твое тяжелое положение... Я слишком стар и слишком много думал, для того чтобы не понимать, что если бы со мной не было в моей молодости того же, было и могло бы быть худшее, и потому не могу осуждать... как вспоминаю о тебе и о ней — а вспоминаю часто — так сожмется сердце...

Советую тебе не чуждаться нас, а приехать все рассказать и все, что мама будет говорить (ее раздражение понятно), терпеливо выслушать и принять из него то, что справедливо, а справедливо главное. Целую тебя».

Но ничего не поколебало решения Андрея. Он поехал в Англию к первой жене и развелся с ней. Через три месяца он женился на Арцимович и поселился с ней в великолепном имении Топтыково. 22 ноября 1907 года Толстой спешно послал к ним своего верного доктора Маковицкого с письмом: «Милый Андрюша, я не переставая, думаю о тебе и о Катерине Васильевне. Дело сделано, и я не позволяю себе осуждать. Все мы грешны, и все мы поступали и поступаем дурно... Мне хочется, как могу и умею, помочь вам. Я не говорил мама, что пишу вам, но я советовал бы вам приехать. Ей будет тяжело, потому что она осуждает ваш поступок, но я знаю, что она примет вас хорошо. А важно то, чтобы разорвать лед. Один совет даю тебе: быть как можно больше скромнее и смиреннее. Это нужнее всего в твоем положении. С моей стороны я чувствую необходимость видеть вас и установить с вами добрые отношения.— Та холодность, которая образовалась между нами, сначала была мне безразлична, странна, потом становилась все более и более неприятна, тяжела и дошла до того, что стала мучительна.
Прощай, до свидания, целую тебя и Катерину Васильевну.
Любящий тебя отец Л. Т.»

Обрадованные этим посланием, Андрей и Катя приехали в Ясную Поляну, где их очень сердечно приняли. Софья Андреевна прониклась симпатией к своей новой невестке, но опасалась, что Андрей бросит ее, когда пройдет страстный угар, и она пожалеет, что принесла в жертву свою респектабельную жизнь и особенно своих шестерых детей. Лев Николаевич не надеялся, что Андрей на этот раз не бросит Катю. Но эти пессимистические предположения не оправдались. Брак был относительно счастливым, у них родилась дочь Мария в 1908 году.

Дела Андрея процветали. Конный завод и управление имением по новым методам принесли ему существенные доходы, к которым прибавлялось хорошее жалованье, которое он получал как высокопоставленный чиновник в министерстве внутренних дел в Петербурге.

Во время частых визитов в Ясную Поляну Андрей очень страдал из-за разлада между родителями, он решительно принял сторону матери, резко осуждал отца, что еще больше осложняло и без того тяжелую атмосферу в семье, которая в июле 1910 года достигла своего апогея. Толстой, усталый и больной, попал под влияние Черткова, своего последователя, который, поселившись поблизости от Ясной Поляны, каждый день приходил к нему. В семье Толстых кипели страсти вокруг завещания Льва Николаевича. Когда в Ясную Поляну с предложением покупки издательством «Просвещение» всех сочинений Л. Н. Толстого за миллион рублей приехала Наталья Алексеевна Альмендинген, дочь одного из издателей Толстого, то от этого предложения Толстой с возмущением отказался.

Софья Андреевна, лишенная доверия мужа, устраивала ему бесконечные сцены и грозила самоубийством. Она подозревала о существовании тайного завещания, боялась, что дети и двадцать пять внуков могут быть лишены авторских прав на его сочинения.

Андрей и его брат Лева были на стороне матери. Они хотели защитить отца от Черткова, который, как злой гений, сеял смуту между старыми супругами. 27 июля Андрей зашел в рабочий кабинет отца и сказал ему: «Тут очень неприятная атмосфера. Мама нервничает. Мы хотим знать, если ты написал завещание». Отец твердым сказал: «Я не обязан отвечать».

Когда отец умирал от воспаления легких в маленькой комнате начальника станции Озолина, Андрей был рядом с матерью, поддерживая ее в эти ужасные для нее дни. Врачи запретили той, которая в течение сорокавосьмилетней супружеской жизни была верной и любящей женой, ухаживать за мужем.

За несколько часов до его кончины ее позвали. Она поцеловала своего Левочку в лоб, опустилась на колени и сказала: «Прости, прости меня!», но он уже не слышал ее. А она все говорила и говорила ему что-то нежно и тихо.

Гроб с телом Толстого привезли на поезде на станцию Козлова засека, что в пяти верстах от Ясной Поляны. Траурная процессия двинулась к дому в сопровождении огромной толпы. Пели «Вечную память» Похороны Льва Толстого были гражданскими, без церковного обряда.

После прощания с телом в доме четыре брата — Сергей, Илья, Андрей и Михаил — вынесли гроб на руках, и процессия направилась в лес. Льва Толстого похоронили на месте, где была спрятана «зеленая палочка», волшебный талисман, который принесет всем людям счастье.

В начале февраля 1916 года в Петербурге Андрею приснился странный сон, который он рассказал брату Леве. Он увидел себя во сне мертвым, в гробу, который выносили из дома. Он присутствовал на собственных похоронах. В огромной толпе, идущей за гробом, он увидел министра Кривошеина⁶, своего начальника по министерству, и любимых цыганок, пение которых он очень любил.

Через несколько дней он заболел, общее заражение крови унесло его в могилу.

Узнав о серьезности болезни сына, Софья Андреевна приехала к нему с сыном Львом из Ясной Поляны. У его постели собралась его семья, первая жена Ольга с детьми Илюшком и Сонюшкой, братья и кузены. Он мучился страшно и громко стонал. Софья Андреевна, как она писала в дневнике, молила Бога избавить от страданий ее сына, такого «милого, любящего, веселого, щедрого, честного». За два дня до смерти он причастился, исповедался громким голосом, повторяя за священником отходную молитву, после чего потерял сознание.

За несколько часов до его смерти все родственники собрались в зале, потихоньку переговариваясь друг с другом. Вдруг из соседней квартиры донеслось пение, великолепные голоса, мужской и женский, исполняли «Реквием» Габриэля Форе: «Вы, плачущие, прийдите к нему, потому что он жив».

Похороны Андрея были пышными и великолепными. Его схоронили на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Все, кого он видел во сне у себя на похоронах, проводили его в последний путь.

В одну из поездок в СССР по приглашению внука Андрея, Саши⁷, я нашел могилу дяди Андрея, расположенную недалеко от могилы М. А. Столыпина, брата министра П. А. Столыпина, обе могилы были в состоянии полной заброшенности.

Смерть Андрея была большим горем для его матери и друзей. Софья Андреевна спрашивала себя в дневнике, сможет ли она жить дальше без своего доброго Андрюши. Тяжело переживала смерть Андрея его старая восьмидесятидвухлетняя нянька, которая спрашивала себя, почему она до сих пор жива, а он умер. Горевал очень его сводный брат — Тимофей⁸, побочный сын Толстого, родившийся от крестьянки еще до брака его с Софьей Андреевной. Тимофей служил конюхом у Андрея. Они любили друг друга, их объединяла общая страсть к лошадям. Тимофей был больше похож на Льва Николаевича, чем все его сводные братья, но никогда не хвастался своим родством, о котором знали все. Когда он приезжал в Ясную Поляну, лихо управляя тройкой великолепных лошадей, он всегда почтительно и с уважением здоровался со Львом Николаевичем, называя его «Ваше сиятельство»

Как только Лев Львович вернулся из Петербурга, Тимофей сразу же пришел узнать подробности о смерти Андрея. Прислонившись ладонями на горячие стенки голландской печки,— такую же позу любил принимать его отец,— Тимофей слушал со слезами на глазах, не в силах вымолвить ни слова, рассказ о болезни и смерти своего брата.

Некоторые черты характера Андрея: страстность, необузданность, жизнелюбие и доброта — уже встречались у его предков: например, у двоюродного дяди Толстого, Ф. И. Толстого-«Американца». Этот необыкновенный, привлекательный, храбрый, даже безрассудный и очень одаренный человек узнается в графе Турбине в повести «Два гусара» и образе Долохова в «Войне и мире». Все это было присуще характеру Андрея. Эти свойства, за исключением грубости, были характерны для многогранной личности Льва Николаевича.

Конечно, разница между отцом и сыном была огромной. У Андрея не было ни таланта отца, ни воли к борьбе, которую Лев Николаевич вел ежедневно против своих недостатков и слабостей. Толстой любил, однако, Андрея, может быть, больше, чем других сыновей, хотя он решительно не одобрял его поведения: «Я не хочу его любить, но я люблю потому, что он подлинный и не хочет казаться другим»,— говорил он. Толстой, может быть, узнавал в нем себя таким, каким был в молодости. Лев Николаевич сам радикально переменился только к пятидесяти годам. Душевные качества Андрея были таковы, что если бы он не умер в тридцать восемь лет, то, Бог знает, он, может быть, с годами изменился бы в лучшую сторону.

Сергей Михайлович Толстой

Глава из книги «Дети Толстого»

Перевод с французского А.Н.Полосиной

Примечания

1. Адонис —в греческой мифологии сын красавицы Мирры, отличавшийся редчайшей красотой, олицетворяющий умирающую и возрождающую природу.
2. Горемыкин Иван Логинович (1839—1917) в 1895—99 гг. был министром внутренних дел: в 1906 г. и в 1914—1916 — председатель Совета министров. Его жена Н. П Горемыкина.
3. В 1894—1896 годах Андрей Львович увлекся Акулиной Макаровой, девушкой из деревни Ясная Поляна Лев Николаевич был против увлечения сына.
4. Кун Александр Владимирович 1 (1842—1916) — генерал от артиллерии, начальник Тульского оружейного завода.
5. Челокаев Николай Александрович 1 (1874—1918) — грузинский князь, владелец нефтяных промыслов в Баку.
6. Кривошеин А. В.— начальник канцелярии министра земледелия.
7. Толстой Александр Ильич (род в 1921 г.) правнук Л Н. Толстого. Живет в Москве.
8. Базыкин Тимофей Ермилович (1861 — 1934) яснополянский крестьянин, сын Базыкиной А. А. (1836—1919) и Л.H.Толстого.