ОБЩЕСТВЕННАЯ И ПУБЛИЦИСТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПО ОКАЗАНИЮ ПОМОЩИ ГОЛОДАЮЩИМ (1891–1893)
В 63 года Лев Толстой, знаменитый писатель, автор «Войны и мира» и «Анны Карениной», достигший вершины мировой славы, автор «Исповеди», все свои силы отдает помощи голодающим крестьянам. Он первым поставил перед обществом «страшный вопрос» – есть ли в России голод? Он пишет ряд статей и, встав во главе помощи голодающим, сам обходит крестьянские дома, ведет перепись нуждающихся в помощи и распределяет ее.
«Положение очень тяжелое в народе, но как чахоточный, на которого страшно взглянуть со стороны, сам не видит своей исчахлости, так и народ. То же и я испытывал в Севастополе, на войне. Все говорили: ужасы, ужасы. А приехали, никаких ужасов нет, а живут люди, ходят, говорят, смеются, едят. Только и разницы, что их убивают. То же и здесь. Только и разницы, что чаще мрут. А этого не видно» (из письма Н. Н. Ге 8 февраля 1892 г.).
Глубоко сочувствуя народу, Толстой с тревогой следил за тем, что происходило в охваченных голодом деревнях. Положение народа становилось все более тяжелым и безысходным, а правительственная и земская помощь неспособна была что-либо изменить.
В сентябре 1891 года Толстой объезжает ряд деревень Тульской и Рязанской губерний и близко знакомится с народной нуждой. Голодных крестьян, у которых нет вдоволь даже хлеба с лебедой, огромное число нищих, развалившиеся дома, отсутствие топлива, и все это рядом с довольством помещичьих усадеб – нашел Толстой во всех деревнях. Возвратившись в Ясную Поляну, он начал работать над статьей «О голоде», в которой собирался рассказать подлинную правду обо всем, что видел: о крестьянской нужде, помещичьей роскоши, преступном равнодушии «верхов» к народу и о ничтожности правительственной и земской помощи.
Толстой приходит к мысли, что нельзя ждать, пока господа раскаются в своем «грехе». Он убеждается, что в существующих условиях, если не оказать народу помощи, тысячи людей будут умирать от голода и болезней, не возбудив и тени сострадания у господствующих классов.
Толстой решает заняться организацией помощи голодающим. В октябре 1891 года он поселяется в имении своего друга И. И. Раевского Бегичевке Рязанской губернии. Вместе со своими помощниками он устраивает в окрестных деревнях многочисленные столовые для крестьян и их детей, собирает и распределяет пожертвования, организует медицинскую помощь. «Не могу жить дома, писать. Чувствую потребность участвовать <...> Мне кажется, что с этим голодом что-то важное совершается, кончается или начинается» (Т. 66, с. 81-82), – пишет он в это время Н. Н. Ге.
Толстой стремится деятельно помочь голодающим; он вновь занимается практической деятельностью. Вместе с помощниками, многие из которых – студенты Московского университета, Толстой отправляется в голодные губернии. Первая, самая жесткая из цикла статей 1890-х, – «О голоде»: «За последние два месяца нет книги, журнала, номера газеты, в которой бы не было статей о голоде, описывающих положение голодающих, взывающих к общественной или государственной помощи и упрекающих правительство и общество в равнодушии, медлительности и апатии».
Толстой разоблачал лицемерие богатых людей, которые делают вид, что озабочены голодом, встревожены положением народа, а в действительности более чем равнодушны к совершающемуся бедствию: «Народ вырождается, дети преждевременно умирают, все для того, чтобы богачи – господа и купцы – жили своей отдельной господской жизнью, с своими дворцами и музеями, обедами и концертами, лошадьми, экипажами, лакеями и т. п.».
Статьи «Страшный вопрос», «О средствах помощи населению, пострадавшему от неурожая», непосредственно связанные с практической деятельностью Толстого во время голода, отчеты об израсходовании пожертвованных денег – в них писатель рассказывал о своей работе и работе своих помощников по борьбе с голодом и обращался к прогрессивной части русского общества с призывом воспользоваться его опытом. В них он настойчиво требовал широкой организации бесплатных столовых для крестьян как наиболее действенной формы помощи голодающим.
Обличительный пафос статьей-воззваний о голоде, в которых писатель ставит коренные вопросы, возникшие в связи с голодом, вызвали яростный «поход» охранительной прессы во главе с «Московскими ведомостями» против Толстого. Редактор «Нового времени» А. С. Суворин отметил особенное отношение к Толстому-публицисту: «На днях мы с Чеховым едем по голодным местам недели на две для наблюдений и для помощи. Положение прескверное… Всякую мысль приходится одевать в бархат, чтоб она дошла по назначению <…> Один Л. Н. Толстой гуляет по иностранным газетам со своими статьями, а “Московские ведомости” его травят, но напрасно: его трогать нельзя, а если и тронут, то это ему только удовольствие, ибо он сколько раз мне говорил: “Отчего меня не арестуют, отчего меня не сажают в тюрьму”. Завидная доля» (из письма А. Н. Плещееву 25 января 1892 г.). Об этом же спустя десять лет он запишет в своем дневнике ставшую позже известной фразу: «Два царя у нас...».
Пожертвования шли из России и из-за границы. Издатель А. Фишер просил Толстого быть посредником между руководителями сбора пожертвований в Англии и организациями в России, оказывающими помощь голодающим, на что Толстой с благодарностью согласился: «Я очень тронут тою симпатией, которую выражает английский народ к бедствию, постигшему ныне Россию. Для меня большая радость видеть, что братство людей не есть пустое слово, а факт» (Т. 66, с. 76).
«Положение очень тяжелое в народе, но как чахоточный, на которого страшно взглянуть со стороны, сам не видит своей исчахлости, так и народ. То же и я испытывал в Севастополе, на войне. Все говорили: ужасы, ужасы. А приехали, никаких ужасов нет, а живут люди, ходят, говорят, смеются, едят. Только и разницы, что их убивают. То же и здесь. Только и разницы, что чаще мрут. А этого не видно» (из письма Н. Н. Ге 8 февраля 1892 г.).
Глубоко сочувствуя народу, Толстой с тревогой следил за тем, что происходило в охваченных голодом деревнях. Положение народа становилось все более тяжелым и безысходным, а правительственная и земская помощь неспособна была что-либо изменить.
В сентябре 1891 года Толстой объезжает ряд деревень Тульской и Рязанской губерний и близко знакомится с народной нуждой. Голодных крестьян, у которых нет вдоволь даже хлеба с лебедой, огромное число нищих, развалившиеся дома, отсутствие топлива, и все это рядом с довольством помещичьих усадеб – нашел Толстой во всех деревнях. Возвратившись в Ясную Поляну, он начал работать над статьей «О голоде», в которой собирался рассказать подлинную правду обо всем, что видел: о крестьянской нужде, помещичьей роскоши, преступном равнодушии «верхов» к народу и о ничтожности правительственной и земской помощи.
Толстой приходит к мысли, что нельзя ждать, пока господа раскаются в своем «грехе». Он убеждается, что в существующих условиях, если не оказать народу помощи, тысячи людей будут умирать от голода и болезней, не возбудив и тени сострадания у господствующих классов.
Толстой решает заняться организацией помощи голодающим. В октябре 1891 года он поселяется в имении своего друга И. И. Раевского Бегичевке Рязанской губернии. Вместе со своими помощниками он устраивает в окрестных деревнях многочисленные столовые для крестьян и их детей, собирает и распределяет пожертвования, организует медицинскую помощь. «Не могу жить дома, писать. Чувствую потребность участвовать <...> Мне кажется, что с этим голодом что-то важное совершается, кончается или начинается» (Т. 66, с. 81-82), – пишет он в это время Н. Н. Ге.
Толстой стремится деятельно помочь голодающим; он вновь занимается практической деятельностью. Вместе с помощниками, многие из которых – студенты Московского университета, Толстой отправляется в голодные губернии. Первая, самая жесткая из цикла статей 1890-х, – «О голоде»: «За последние два месяца нет книги, журнала, номера газеты, в которой бы не было статей о голоде, описывающих положение голодающих, взывающих к общественной или государственной помощи и упрекающих правительство и общество в равнодушии, медлительности и апатии».
Толстой разоблачал лицемерие богатых людей, которые делают вид, что озабочены голодом, встревожены положением народа, а в действительности более чем равнодушны к совершающемуся бедствию: «Народ вырождается, дети преждевременно умирают, все для того, чтобы богачи – господа и купцы – жили своей отдельной господской жизнью, с своими дворцами и музеями, обедами и концертами, лошадьми, экипажами, лакеями и т. п.».
Статьи «Страшный вопрос», «О средствах помощи населению, пострадавшему от неурожая», непосредственно связанные с практической деятельностью Толстого во время голода, отчеты об израсходовании пожертвованных денег – в них писатель рассказывал о своей работе и работе своих помощников по борьбе с голодом и обращался к прогрессивной части русского общества с призывом воспользоваться его опытом. В них он настойчиво требовал широкой организации бесплатных столовых для крестьян как наиболее действенной формы помощи голодающим.
Обличительный пафос статьей-воззваний о голоде, в которых писатель ставит коренные вопросы, возникшие в связи с голодом, вызвали яростный «поход» охранительной прессы во главе с «Московскими ведомостями» против Толстого. Редактор «Нового времени» А. С. Суворин отметил особенное отношение к Толстому-публицисту: «На днях мы с Чеховым едем по голодным местам недели на две для наблюдений и для помощи. Положение прескверное… Всякую мысль приходится одевать в бархат, чтоб она дошла по назначению <…> Один Л. Н. Толстой гуляет по иностранным газетам со своими статьями, а “Московские ведомости” его травят, но напрасно: его трогать нельзя, а если и тронут, то это ему только удовольствие, ибо он сколько раз мне говорил: “Отчего меня не арестуют, отчего меня не сажают в тюрьму”. Завидная доля» (из письма А. Н. Плещееву 25 января 1892 г.). Об этом же спустя десять лет он запишет в своем дневнике ставшую позже известной фразу: «Два царя у нас...».
Пожертвования шли из России и из-за границы. Издатель А. Фишер просил Толстого быть посредником между руководителями сбора пожертвований в Англии и организациями в России, оказывающими помощь голодающим, на что Толстой с благодарностью согласился: «Я очень тронут тою симпатией, которую выражает английский народ к бедствию, постигшему ныне Россию. Для меня большая радость видеть, что братство людей не есть пустое слово, а факт» (Т. 66, с. 76).
